Семен Синельников - Киров

Смирнов-Авессалом, твердый ленинец, лучше других понимал, что необходимо заблаговременно готовиться к вооруженному восстанию, для чего каждый партийный комитет должен иметь сильную военную дружину. Еще в 1903 году написал он устав такой дружины и начал создавать ее. Она была четко разделена на «десятки». Начальники их, «десятские», составляли комитетский боевой штаб.

И когда осенью 1904 года Смирнов стал восстанавливать дружину, расшатанную после арестов, ему нечего было и желать лучшего помощника, чем юный механик Костриков. Превратившись в оружейного мастера, Сергей чинил, приводил в порядок уцелевшие в тайниках браунинги, бульдоги, маузеры, лефаше, смит-вессоны. Общие заботы, взгляды, душевные свойства сблизили обоих. Вскоре Сергей был уже правой рукой Смирнова в боевой дружине.

Благодаря Смирнову и боевикам Сергей быстро освоился в чужом краю, в новой среде.

Край, куда ссылали революционеров и откуда черпали три четверти российской добычи золота, был не таким, каким давно запечатлелся по книгам, песням и обрывочным рассказам уржумских отходников. Отнюдь не мужицкий рай, но и не сплошной кандальный ад. Железная дорога, проведенная в конце прошлого века, всколыхнула Сибирь. Ее истинным золотом было теперь сливочное масло, поставляемое на внутренние и зарубежные рынки. Маслоделие, вырвавшееся из крестьянской избы в машинизированные городские артели, по общему доходу обогнало прииски. Некоторые другие отрасли промышленности тоже росли, и поэнергичнее, чем в центральной России, все еще скованной пережитками крепостничества. Сибирь крепостного строя не знала.

Революционеров по-прежнему ссылали сюда. Однако очагами борьбы против самодержавия стали и сибирские города. Уже не в них, а из них ссылали, как отмечалось в нелегальной листовке, напечатанной вскоре после приезда Сергея в Томск. Революционное движение, можно сказать, прикатило в эти дали по железнодорожным рельсам. Его зачинателями были политические ссыльные, преимущественно социал-демократы. Прибывали и труженики, очень восприимчивые к передовым идеям. Железнодорожные рабочие, множась, сплачивались в самый сознательный отряд сибирского пролетариата. Усиливался поток переселенцев, главным образом молодежи, натерпевшейся лишений в покинутых родных местах. Передовые идеи находили отклик и у рабочих-сибиряков. Их изводили голод и произвол на старых и новых заводах, фабриках, приисках, шахтах. Горькой правдой дышала приисковая песня:

Еще и так пели о своем житье приисковые рабочие:

Раньше, чем где-либо в крае, социал-демократическое движение начало развиваться в Томске. В 1896 году возникла нелегальная рабочая группа печатников. За нею другие социал-демократические группы, а также рабочие и студенческие кружки. Но действовали они порознь. Под влиянием ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» вызрела мысль о необходимости объединить разрозненные группы и кружки не только в Томске, но и по всей Сибири. Весной 1901 года был создан Сибирский союз РСДРП, примкнувший затем к ленинской «Искре», а после II съезда партии — к ее большинству.

Сибирский союз РСДРП имел и опытных партийных профессионалов и сравнительно богатую типографскую технику. Он был большевистским руководителем рабочих масс. Его деятельность и влияние особенно усилились с началом русско-японской войны. Великолепные листовки Сибирского союза печатались огромными тиражами, шли нарасхват в окопах, воинских эшелонах, среди прифронтового населения.

Когда Сергей сдружился со Смирновым и боевиками, томская партийная организация, неотъемлемая часть Сибирского союза, оживала после затишья, вызванного провалом. Нужда в работниках была большая, и новые друзья увидели в Кострикове одного из тех, кого очень хватало, — разносторонне одаренного юношу, незаурядного в скором будущем партийного профессионала.

Одновременно с Сергеем в Томск приехал Григорий Иннокентьевич Пригорный. Юношей, почти подростком, он выпускал искровский журнал «Крамола», что породило его партийный псевдоним: Крамольников. В свои двадцать четыре года он успел поработать в подполье Иркутска, Омска, Читы и теперь бежал из нарымской ссылки. Бывший семинарист и будущий московский профессор-историк, Крамольников слыл не только одаренным оратором. Он умело подготавливал пропагандистов для местных организаций и, как говаривали партийцы, «на экспорт в Россию», то есть для центральных губерний страны.

Введенный в Томский комитет партии, Крамольников возглавил кружок повышенного типа, в который включили Николая Никифоровича Дробышева и его брата Анатолия, Давида Мироновича Калико, Егора Егоровича Кононова и его брата Иосифа — Осипа, Григория Наумовича Левина и еще нескольких подпольщиков, главным образом печатников.

Приняли в кружок и Сергея, хотя ему предстояло догонять товарищей. Они еще до приезда Крамольникова успели изучить «Эрфуртскую программу» Карла Каутского и первый том «Капитала» Карла Маркса. Помимо того, эти подпольщики регулярно следили за свежей политической литературой, свободно разбирались во всех современных политических течениях и поветриях с их бездной оттенков, противоречий, блужданий, заблуждений.

Время было трудное, все дома, где обычно собирались подпольщики, охранка держала на примете. Чтобы провести собрание, приходилось каждый раз ловчить, изощряться в предосторожностях. Иногда прибегали к опасному и все же спасительному «способу товарища Баки». Его придумал подпольщик Гейман, носивший баки и потому получивший свою странную конспиративную кличку: он снимал пустующую квартиру, вносил задаток и тотчас же сзывал кого нужно, будто бы справляя новоселье. После собрания он бесследно исчезал вместе с мнимыми гостями.

Для кружковцев Крамольникова «способ товарища Баки» был чересчур хлопотен и накладен, поэтому выискали другой.

Некогда обитал в Томске загадочный старец Федор Кузьмич, то ли бывший уголовный ссыльный из образованных, то ли незапятнанный человек, по неизвестной причине превратившийся в одинокого полумонаха. Келья давно умершего старца в глубине усадьбы купца Горохова на Монастырской улице оберегалась почитателями, прибиралась, хорошо отапливалась.

Если кружковцам не удавалось примоститься-притаиться где-нибудь в Обществе попечения о начальном образовании, они благодаря определенным знакомствам вечерком проникали в уютную келью.