Александр Каревин - Исторические шахматы Украины

А через год после перемирия Брюховецкий открыто изменил, приказав вырезать все великорусские гарнизоны. Вновь охватило край пламя войны. Многие тысячи великорусов и малорусов заплатили жизнями за преступление Нежинской «черной» рады.

Изменил и Мефодий…

Зло потом было наказано. Брюховецкого казаки забили насмерть. Мефодий умер в заточении в монастыре. Но это не могло вернуть к жизни Якима Сомко.

«Храбрый защитник своего отечества, в бранях неустрашимый, у самой могилы отважный, воин, достойный лучшего жребия, заслуживший делами любовь и уважение потомства» – так охарактеризует его крупный русский историк Дмитрий Бантыш-Каменский.

Увы, потомство о Сомко забыло. И хотя бы эту несправедливость необходимо исправить.

Мифов вокруг этого исторического персонажа нагромождено немало. Его называют «великим украинцем», «творцом первой в мире конституции», «несгибаемым борцом за свободу Украины». Но был ли на самом деле таковым Филипп Орлик?

По своему происхождению никакого отношения к Украине он не имел. Родился в октябре 1672 года недалеко от Вильно (Вильнюса). Принадлежал к старинному чешскому дворянскому роду, представители которого в ХV веке переселились в Польшу. По вероисповеданию был католиком.

Все это не мешает «национально сознательным» мифотворцам делать из Орлика православного украинца. Причем делают чем дальше, тем усерднее. Еще в середине ХХ века авторы из украинской диаспоры осторожно предполагали, что мать будущего «гетмана» Ирина, урожденная Малаховская, происходила « правдоподобноиз православного рода» и сына крестила « вероятно, по православному обряду». Нынешние псевдоисторики уже не осторожничают. Безбожно передирая труды предшественников, они при этом выбрасывают слова «правдоподобно» и «вероятно», добавляя взамен – «украинский». И вот уже Малаховские оказываются «украинским православным родом» (лишь некоторые оговариваются: «украинско-белорусским православным родом»), а Филипп – крещенным «согласно воли матери по православному обряду». Доказательств, естественно, никаких, но мифотворцам они и не требуются.

Между тем Орлик сам развеял сомнения на сей счет. Он называл себя «сыном польских родителей», вспоминал дядю, родного брата матери, ярого католика и ненавистника православия. Польшу «гетман» неоднократно именовал своей родиной. В Украине же он, по собственному признанию, ощущал себя «иноземцем» и «пришельцем».

Первоначальное образование Филипп получил в Виленском иезуитском коллегиуме. И всю жизнь оставался верным чадом католической церкви. В письме к римскому папе, написанном уже тогда, когда жизнь клонилась к закату, Филипп Орлик презрительно обзовет православие «схизмой» (расколом) и пообещает в случае получения власти над Украиной «показом ошибок и ересей нынешней греческой церкви… тот край к унии с римской церковью привести». Другое дело, что, попадая в православное общество, Орлик скрывал свое вероисповедание, притворяясь православным. Ничего удивительного тут нет. Последователи иезуитского ордена часто вели себя так.

Думается, и в Украине воспитанник отцов-иезуитов появился не случайно. Какое-то время он вроде как обучался в Киево-Могилянской коллегии. Затем (в 1692 году) устроился писарем в канцелярию киевского митрополита. Вскоре перешел в Генеральную войсковую канцелярию.

В многочисленных панегириках Орлику можно прочитать, что он сделал блестящую карьеру благодаря своим «выдающимся способностям», «неутомимому труду», «уму, энергии, талантливости, образованности». В действительности все было гораздо банальнее. В 1698 году Филипп выгодно женился на дочери полтавского полковника Павла Герцика (между прочим, еврея-выкреста). Тут и началось быстрое продвижение вверх по служебной лестнице. А до тех пор никакой карьеры сделать не получалось. На момент свадьбы Орлик все еще оставался младшим канцеляристом. Но уже через четыре года он занимал должность генерального писаря, одну из высших в Гетманщине. Взлет, бесспорно, стремительный. Да еще и сопровождавшийся стремительным обогащением – в качестве приданого жены Филипп получил во владение села в Стародубском, Черниговском, Полтавском полках. Но при чем здесь «выдающиеся способности»?

Если чем-то Орлик и выделялся, то разве что умением угождать начальству. Он являлся автором откровенно подхалимских виршей, прославлявших сильных мира сего. Наиболее известна его ода, посвященная гетману Ивану Мазепе. Называлась она – «Алкид российский».

Очень смущает сие название современных панегиристов. Смущает не имя Алкид (так в латинских текстах именовали героя древнегреческих мифов Геракла), хотя сравнивать Мазепу с Гераклом – явный перебор. Дискомфорт для мифотворцев создает прилагательное «российский». Поэтому украинские публикации сочинений Орлика снабжены своеобразным «пояснением»: дескать, Россией тогда считались Украина и Белоруссия, а нынешняя Россия – это тогдашняя Московия.

Любопытно, что «пояснение» тут же опровергается самим текстом оды, где Мазепу восхваляют за то, что он турецкие крепости преклонил «под власть российских монархов» и отдал гидру бусурманскую «в когти орла российских монархов». Но опять же: что до того «национально сознательным» сочинителям?

Как бы то ни было, а падкому на лесть гетману подхалим пришелся по душе. Орлик стал доверенным лицом Мазепы, был одним из немногих посвященных в тайные его замыслы, в том числе в намерение изменить русскому царю. Когда шведская армия вторглась в Украину, генеральный писарь перебежал к завоевателям вместе со своим начальником. Ну а потом, после Полтавской битвы, им обоим пришлось удирать в турецкие владения.

И вновь-таки: следование Орлика за Мазепой весьма умиляет современных псевдоисториков. Они говорят о беспримерной верности Филиппа и лично потерпевшему поражение гетману, и «идее освобождения Украины от московского ярма». Однако это не так.

Сразу после разгрома шведов под Полтавой Орлик спешно пишет письмо миргородскому полковнику Данилу Апостолу, воевавшему на стороне России. Он кается и проклинает Мазепу, пытается отмежеваться от него. Но было уже поздно. Предатель не мог рассчитывать на прощение. Поневоле довелось ему следовать за гетманом на чужбину, а позднее присутствовать при его кончине.

После смерти Мазепы в гетманском окружении началась форменная грызня за его наследство. Большинство богатств покойного осталось в Украине. Но какие-то сундуки с золотыми монетами вывезти все же успели. За них и разгорелся спор. Главным претендентом являлся племянник гетмана – Андрей Войнаровский. Остальные тоже требовали свою долю, настаивали на том, что золото – собственность всего войска, а не лично умершего, следовательно, родственник Мазепы преимуществ не иметь не должен.