Хуан Рейнальдо Санчес - Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера

Наконец, примерно через месяц после моего перевода, восемь вооруженных до зубов людей доставили меня в военный трибунал Плаи, одного из муниципалитетов Гаваны. В ходе суда, проходившего за закрытыми дверями, были попраны все мои права: председатель даже не слушал, что говорит мой адвокат, свидетели обвинения могли общаться между собой в примыкающей к залу комнате и т. д. Высшее оскорбление: я видел, как на свидетельское место выходят некоторые мои бывшие коллеги и обвиняют меня в контрреволюционной деятельности. Но благодаря познаниям в уголовном праве, а также потому, что досье мое было пустым, мне все-таки удалось представить убедительные аргументы в свою защиту, напомнив, что меня не за что судить и держать за решеткой, поскольку единственной моей виной была просьба об отставке, что, насколько мне известно, не является преступлением.

Прокурор потребовал для меня восемь лет заключения. Через несколько дней в тюрьму пришла моя жена и сообщила мне приговор: два с половиной года! Она испытывала облегчение, поскольку это было намного меньше тех восьми лет, которых она ждала. Но я почувствовал шок и отвращение. Я подал апелляцию. В следующем месяце апелляционный военный трибунал муниципалитета Диес-де-Октубре, опять же в Гаване, сократил срок моего заключения до двух лет.

В Кондесе меня навестил бывший начальник эскорта Доминго Мене, который в конце 1980-х годов был назначен инспектором тюрем провинции Гавана. Отныне мы с ним оказались, в прямом и переносном смыслах, по разные стороны решетки. Мене спросил меня, как я себя чувствую, и я ответил: «Очень плохо. И тебе прекрасно известно, что я здесь сижу ни за что, потому что ты отлично меня знаешь». Потом он решил узнать, не думаю ли я, что оказался в тюрьме по личному указанию Фиделя. Разумеется, я не стал говорить правду, поскольку был хорошо знаком с кубинской системой: обвинение Команданте только ухудшило бы мое положение. Поэтому я ограничился тем, что сказал в ответ: «Возможно, его ввели в заблуждение твой преемник, новый начальник эскорта Хосе Дельгадо и люди из военной контрразведки». И добавил: «Теперь, если тебе больше нечего мне сказать, я бы хотел вернуться в свою камеру».

В другой раз повидать меня приехал генерал Франсис, начальник службы охраны. Когда я вошел в кабинет директора тюрьмы – который никогда не видел такого большого и важного начальника, – там был накрыт стол. Франсис начал с того, что меня скоро примет министр внутренних дел Абелярдо Коломе Ибарра… чего так и не произошло. Потом он пригласил меня закусить. Я решительно отказался, объяснив, что отвык в тюрьме от подобных трапез и что, о чем он наверняка знает, нет никаких причин гноить меня в этих стенах. Генерал, несколько смутившись, опустил голову, проглотив мои слова, а я закончил беседу, попросив, как сделал с Доминго Мене, чтобы меня отвели обратно в камеру. И в этот раз я снова воздержался от любой критики в адрес Фиделя, чтобы не уменьшать своих шансов на освобождение.

Я также был уверен, что во время моего пребывания в тюрьме меня пытались убить – тем же образом, каким наверняка избавились от бывшего министра внутренних дел Хосе Абрантеса, приговоренного в августе 1989 года к двадцати годам заключения и умершего от «сердечного приступа» в январе 1991 года. Я подхватил острый отит, и тюремный врач прописал мне лекарство, которое мне не помогало, напротив, состояние мое ухудшалось с каждым днем. К счастью, на свидании один врач, навещавший своего сидевшего в тюрьме родственника, заинтересовался моим случаем. Он установил, что то лечение, которое я получал, должно было привести меня прямиком к инсульту. Возмутившись, я подал жалобу директору тюрьмы, обвиняя его в покушении на мою жизнь. Потом, угрожая все сообщить властям, тот доктор добился разрешения осматривать меня лично в комнате для свиданий. Благодаря этому ангелу-хранителю, отсоветовавшему мне лечиться в тюремной больнице, я немедленно прекратил предписанное мне первоначально лечение и был спасен. Если бы не тот врач, вы бы не читали эту книгу.

Да, именно в Кондесе я решил написать книгу! Однажды, во время прогулки на тюремном дворе, я посмотрел на синее небо и дал себе клятву, что, поскольку Команданте, несмотря на то что я всю жизнь посвятил его защите, без малейших угрызений совести упрятал меня сюда и заставил страдать от этой несправедливости мою семью, я открою всему миру подлинную натуру Фиделя Кастро. Вот так идея этой книги возникла одним солнечным днем 1995 года, то есть без малого двадцать лет назад, когда я носил серую арестантскую робу, в нескольких километрах от пляжей с мелким песочком, куда беззаботные туристы со всего мира приезжают пить мохито и танцевать самбу, ни на миг не задумываясь об участи жертв братьев Кастро.

Наконец, ровно через два года после моего ареста – ни днем раньше, – я вышел на свободу, страшно ослабленный: с тех пор, как мной занялся врач – мой ангел-хранитель, я немного поправился, но все равно весил на двадцать килограммов меньше, чем до ареста.

По выходе из тюрьмы я явился в Главное управление охраны, чтобы узаконить свое положение. И там меня ждал сюрприз: читая выданные мне документы, я заметил, что пенсия мне была должным образом оформлена два года назад, то есть еще до моего ареста! Это означало, что с формальной точки зрения на момент суда и вынесения приговора я был гражданским лицом, а не военнослужащим. И следовательно, вся судебная процедура была незаконной, поскольку, как лицо гражданское, я не подлежал суду военного трибунала. Но я сдержал ярость: по крайней мере, вышел на свободу.

Я тогда не знал, что полицейское преследование меня еще далеко не закончилось. Меня тут же взяла под плотное наблюдение G2: агенты госбезопасности дежурили перед моим домом круглосуточно и следовали за мной при всех моих передвижениях, ехал ли я на машине навестить мать или хотел прогуляться пешком до угла улицы.

В первый год после освобождения я почти ничего не делал. Мне, исключенному из компартии, было трудно, практически невозможно, найти работу. Живя на пенсию в триста песо (шестнадцать долларов) – скажу попутно, что мне платили пенсию в соответствии с выслугой, в размере, одобренном до моего ареста, что еще раз подтверждает абсурдность суда надо мной, – я, ничего не делая, проводил много времени дома, с семьей, с женой, наверстывая время, отнятое у меня пребыванием в тюрьме.

Где бы я ни был, с кем бы ни разговаривал, я никогда не критиковал Фиделя Кастро и воздерживался от обсуждения политического и социального положения в стране. В результате госбезопасность никак не могла выяснить мои взгляды, мое отношение к революции. Через год двое офицеров пришли предложить мне работу. Досконально зная кастровскую систему, я понимал, что для них это, конечно, удобнее, чем продолжать вести за мной постоянное наблюдение, поскольку госбезопасность имеет своих сотрудников и осведомителей на каждом предприятии, так же как во всех школах, административных органах, гостиницах, ресторанах, рынках и т. д. Так я последовательно стал управляющим гаража для грузовиков, развозящих зерно и муку, ночным менеджером «Кафе ТВ» – кабаре в центре города – и, наконец, служащим в отделе охраны министерства общественных работ.