Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х томах. Т. I.

— Да, но обстановка во Франции сейчас сложная. Ведь поход Наполеона в Россию провалился. Говорят, он потерпел жестокое поражение под Бородином, — предостерег его товарищ по университету.

— И все-таки я поеду. Возможно, мечты мои сбудутся… В начале 1813 года Митчерлих прибыл в Париж, но вскоре

ему пришлось вернуться в Германию. Летом 1814 года Эйльгард приехал в Геттинген, к дяде.

— Вернулся наконец наш путешественник, — воскликнул профессор Митчерлих е легкой иронией в голосе. — Ну, рассказывай, Эйль. Что нового во Франции?

Эйльгард сидел с опущенной головой.

— Дядя, знаешь, почему я стремился в Париж?

— Да. Но все это глупые мальчишеские выдумки. Однако, когда человеку девятнадцать, ему многое описывается, издержки молодости, как принято говорить.

Они помолчали. Потом профессор Митчерлих спокойно сказал:

— В библиотеке университета есть несколько рукописей на персидском языке об истории гуридов [383]и каракитаев [384]. Займись ими. Надеюсь, в них ты найдешь достаточно материалов для своей первой научной публикации.

— Спасибо за добрый совет, дядя. Я постараюсь не подвести тебя.

Работа над персидскими рукописями увлекла его, но он по-прежнему мечтал о путешествиях. Менее чем за год Эйльгард написал статью об истории гуридов и каракитаев. Она была напечатана в 1815 году, но первый успех его мало утешил.

«Я должен достичь цели во что бы то ни стало, — думал он. — Средств у меня нет, но я молод и мог бы заработать их. Да, это отличная идея. Выбрав профессию врача, я найду работу повсюду и смогу уехать в Персию без чьей-либо помощи».

С присущим ему упорством Эйльгард принялся за осуществление новых планов, начав с изучения медицины. Но для этого необходимо было изучить химию, физику и ряд других наук. Они глубоко заинтересовали его, и Митчерлих по-настоящему увлекся незнакомыми ему доселе научными проблемами.

Особенно загадочными ему казались процессы кристаллизации. Часто во время опытов по неорганической химии он получал растворы, в которых, спустя некоторое время, начиналась кристаллизация: на дне стакана образовывались необыкновенно красивые кристаллы — совершенное творение природы. Каждое вещество кристаллизовалось по-своему: новые кристаллические формы, другой вид кристаллов; но для одного и того же вещества все они были похожи друг на друга как две капли воды. Здесь также скрывались загадки, и они заинтересовали Митчерлиха не меньше, чем древние персидские письмена. Он увлекся проблемами кристаллизации и почти забыл о своих старых мечтах уехать на Восток. Эйльгард совсем забросил лекции по медицине, так как никогда не проявлял особой склонности к профессии врача. Для него она всегда оставалась лишь средством осуществить поездку в Персию. Теперь для Митчерлиха важна была только химия.

Эйльгард изучал химию с тем же поразительным усердием, как когда-то персидский язык. За два года он сумел овладеть основами химической науки и приступил к самостоятельным исследованиям. На первых порах это были довольно примитивные опыты, так как Геттингенский университет не располагал в то время достаточно квалифицированными химиками, которые могли бы направить работу молодого ученого. Среди немецких химиков той поры выделялся профессор Берлинского университета Мартин Клапрот. Митчерлих решил поехать в Берлин, чтобы стать его учеником, но в 1817 году Клапрот умер. Не оставалось ничего другого, как самостоятельно продолжать свое образование. Митчерлих много читал. Но это не могло полностью удовлетворить его. Митчерлих мечтал об исследовательской работе. К тому времени Эйльгард уже обладал солидным багажом знаний по химии и подумывал о лекторской деятельности в Берлинском университете. В 1818 году он сделал решающий шаг [385].

Кафедра химии в Берлинском университете после смерти Клапрота все еще оставалась без руководителя. Директор лабораторий Линк прилагал все усилия к тому, чтобы найти замену, но тщетно.

— Могу ли я надеяться на предоставление мне возможности читать лекции? — спросил у него Митчерлих.

— Надеяться можно, — ответил Линк. — Но сейчас я не могу вам обещать что-либо конкретное: ведь я вас совсем не знаю. Кроме того, министр Альтенштейн хочет лично подобрать талантливого и достойного заместителя профессора Клапрота.

Наступило неловкое молчание. Митчерлих мысленно ругал себя за необдуманный поспешный поступок. Почему он прежде ни с кем не ^посоветовался, ну хотя бы с дядей?

— Послушайте, господин Митчерлих, — прервал затянувшееся молчание Линк. — А почему бы вам не остаться в Берлине? Начните работу в лаборатории университета, возможности здесь очень большие. Недавно к нам поступил еще один молодой химик — Генрих Розе. Надеюсь, ваша совместная работа принесет пользу обоим.

Митчерлих нашел это предложение великолепным. Лаборатория университета была просторной и снабжена всем необходимым для работы.

В библиотеке он просмотрел научные журналы, ознакомился с основными проблемами, над которыми работали в это время Гей-Люссак во Франции, Дэви и Фарадей в Англии, Берцелиус в Швеции. Как много новых открытий в химии! Но ведь есть еще и столько неизведанного!

В одной из статей Берцелиуса Митчерлиху показалось, что данные о составе фосфорной, фосфористой, мышьяковой и мышьяковистой кислот не слишком убедительные. «Почему бы не проверить их, — размышлял Митчерлих, — подтверждение результатов крупного ученого, с одной стороны развеет возникшее у меня сомнение, а с другой — позволит усвоить технику эксперимента».

Митчерлих начал изучать кислоты, окислы фосфора и мышьяка, а потом и различные соли обоих элементов. Его особое внимание привлек интересный факт — существование кислых а нормальных солей этих элементов. Результатом исследований был новый метод определения элемента фосфора при отравлении его соединениями.

С течением времени Митчерлих стал большим мастером эксперимента, он легко осуществлял даже самые сложные аналитические определения. Результаты его экспериментов подтверждали теорию Берцелиуса. Свои выводы Митчерлих обсудил с Генрихом Розе. Работа в лаборатории сблизила их и сделала неразлучными друзьями с первых же дней знакомства.

— Ангидриды фосфорной и мышьяковой кислот содержат по пять эквивалентов кислорода, а ангидриды фосфористой и мышьяковистой кислот — по три.

— Да, — подтвердил Розе, — но в этом и состоит утверждение Берцелиуса.

— Однако он доказал его только анализом кислот, а я провел анализ и некоторых солей, — ответил Митчерлих. — Соли можно получить в чистом виде путем перекристаллизации.

— Понимаю тебя. И все-таки, Эйль, это лишь повторение уже известного.