Любовь Орлова - О Сталине с любовью

Не исключено, что именно «неудача» (я намеренно взяла это слово в кавычки, потому что многие считали «неудачу» удачей) со «Светлым путем» побудила меня снова сняться у другого режиссера, и я приняла предложение Рошаля сыграть Паулу Менотти в «Деле Артамоновых». Эту мою роль сейчас, по прошествии 20 лет, никто и не вспоминает, да и сама картина оказалась не из лучших. Далеко не из лучших, совсем, несмотря на то что снята она была по весьма известному произведению, новой советской классике, с хорошими актерами. Но вот, однако…

Премьера «Светлого пути» состоялась во вторник 8 октября 1940 в кинотеатре «Художественный». Кинотеатр «Художественный» — мой любимый. Когда-то, очень давно, я служила здесь иллюстратором (так тогда называли таперов). После картины мы вышли к зрителям. Было все, что положено — аплодисменты, цветы, одобрительные восклицания, но накал, градус оказался совсем не таким, какого мы с Г.В. ожидали. Мы вернулись домой немного грустные. Посмотрели друг на друга и разошлись по своим комнатам. «Как все прошло?» — спросила меня мама. Она очень хотела побывать на премьере, она еще не видела картины, только слышала о ней, но состояние здоровья вынудило ее остаться дома. «Все замечательно!» — ответила я и, сославшись на усталость, поспешила уйти. С мамой было опасно хитрить, кривить душой, скрытничать. Она видела меня насквозь. Мать есть мать.

«Светлый путь»… Больше ни в одной картине не снималась я с таким настроем, с таким воодушевлением… Иногда, уже сейчас, по прошествии многих лет, пересматривая эту картину на даче, нахожу в Тане Морозовой все больше и больше сходства со мной. Если мои воспоминания когда-нибудь будут опубликованы, то лучше названия, чем «Светлый путь», для них не придумать. Никакого пафоса. Никакого притворства. Никакого кокетничанья. Да и какой смысл мне кокетничать перед собой? Оглядываясь назад, я могу сказать, что жизнь моя, при всех невзгодах, выпавших на мою долю, была светлой, яркой, радостной. Настоящий Светлый путь.

В тот месяц я получила сразу два предложения из двух разных театров, но была вынуждена отказаться от обоих. У нас с Г.В. намечались грандиозные планы, которым не суждено было осуществиться — им помешала война. Г.В. тогда неожиданно для себя самого увлекся творчеством писателя-фантаста Беляева [139] Александр Романович Беляев (1884–1942) — советский писатель-фантаст, один из основоположников советской научно-фантастической литературы. Среди наиболее известных его романов: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Ариэль». и всерьез думал об экранизации его произведений. Больше всего привлекали «Продавец воздуха» и «Властелин мира», но для экранизации эти повести следовало переработать, поскольку Г.В. нужна была комедия, высмеивающая пороки капиталистического общества. Г.В. съездил в Ленинград к Беляеву [140] Небольшая неточность — Александр Беляев жил в то время не в Ленинграде, а в Пушкине (бывш. Царское Село) под Ленинградом. , познакомился, заручился согласием совместно работать над сценарием. Беляев в то время был болен, но идеей экранизации загорелся.

Мне больше по душе был «Продавец воздуха», и я убедила Г.В. остановиться на нем. Сюжет «Властелина мира» не очень-то годился для комедии, и вообще эта повесть не подходила для экранизации по разным причинам. А «Продавец воздуха» подходил замечательно. И название звучное, комедийное. Продавать воздух — это же так смешно, с точки зрения советского человека.

— Фантастику будем снимать с Тиссэ! — заявил Г.В. и договорился с ним.

Жаль, что тогда не получилось картины. Сейчас уже не ее время. Впрочем, иногда несбывшееся — к лучшему [141] Намек на обстоятельства, касавшиеся Александра Беляева. В начале войны болезнь помешала ему эвакуироваться. Беляев с семьей оказался на оккупированной немцами территории и умер в оккупации. Отказ от эвакуации мог бы быть поставлен Беляеву в вину и привести к запрету картины, снятой по его сценарию. . Да и не бывает у творческих людей так, чтобы исполнялись все планы без исключения. Что-то исполняется, а что-то нет, но у по-настоящему одаренного человека, ничего не пропадает впустую. Нереализованная идея может «переродиться» в нечто новое, стать почвой для других идей. Кое-что из задумок, касавшихся постановки «Продавца воздуха», Г.В. использовал в других картинах.

Тему нужности фантастики мы однажды обсуждали со Сталиным. В то время бытовало мнение о том, что фантастические произведения не нужны, что они вредны, поскольку уводят от реальности. Сталин же считал, что фантастика фантастике рознь. Если в произведении рассказывается о светлом будущем, если оно побуждает к изобретательству, намечает пути развития науки, то такая фантастика, безусловно, нужна, потому что она полезна.

— Сам я когда-то в молодости читал Жюля Верна, — сказал Сталин, — а некоторые товарищи увлекаются им до сих пор.

Имен Сталин не назвал. Впоследствии, на одном из приемов, я случайно узнала, что поклонником творчества Жюля Верна является Ворошилов.

В то время как раз вышла книга Адамова «Тайна двух океанов», которую даже я, не будучи любительницей приключенческой литературы, прочла с удовольствием.

К фантастике (отчасти не в той степени, как в произведениях Беляева) Г.В. вернулся после войны, в «Весне». В какой-то мере это была фантастика для всей съемочной группы — нет войны, красивая уютная Прага, прекрасная, оборудованная всем необходимым киностудия «Баррандов» [142] Фильм «Весна» снимался на чешской киностудии «Баррандов» (Barrandov Studio), находящейся под Прагой. … Я так долго не могла привыкнуть к тому, что война закончилась. Парадокс — так ждала конца войны и так долго не могла привыкнуть, перестроиться на мирный лад. «Заморозила война мою душу» — не помню, кому принадлежит это выражение, услышанное мной по радио, но оно очень точно передает то, что я тогда испытывала. Долго, очень долго оттаивала моя душа.

Бывают настоящие драмы — роковые стечения обстоятельств, буйство страстей, неразрешимые противоречия. А бывают и «драмочки» (так я их называю). Что бы плохого ни случилось в моей жизни, всякий раз пытаюсь убедить себя в том, что это не драма, а всего лишь «драмочка». Даже шутливую песенку придумала: «А у нашей дамочки снова нынче «драмочки»!». Только уход кого-то из близких мне людей никогда не называю «драмочкой», язык не повернется. Уход человека, потеря близкого друга, это всегда Драма с большой буквы, невосполнимая утрата. Была бы волшебницей, сделала бы так, чтобы люди не болели и не умирали.

Двое мужчин сыграли главные роли (если так уместно выразиться, но как иначе, я не знаю) в моей жизни — Сталин и Г.В. Г.В. и по сей день продолжает играть эту роль. Нет, наверное, я выразилась неверно. До сих пор в голове вертелась всякая чепуха, вроде «оставили яркий след» и т. п., а сейчас, стоило только мне написать предыдущее предложение, как на ум пришло более правильное выражение — только эти два человека значат для меня больше, чем все остальные. Каждый по-своему, ведь они такие разные, совсем непохожие. Ничего общего, кроме одной черты — бездны внутреннего обаяния. Обаяние, мужское, человеческое обаяние, это очень важное качество. Не красота, а именно обаяние. То, что привлекает людей, заставляет обратить внимание, вызывает расположение.