Максим Чертанов - Эйнштейн

«Еврейский народ — единственный, который на протяжении веков находился в аномальном положении жертв и преследовался как народ, лишенный прав и защиты, которые обычно есть даже у самого немногочисленного народа… Через возвращение на землю, с которой они связаны тесными историческими связями, евреи пытаются избавиться от своего статуса изгнанников… Одной из самых необыкновенных черт еврейского восстановления Палестины стало то, что приток еврейских пионеров привел не к переселению и обеднению местного арабского населения, а к его феноменальному увеличению и большему процветанию». Он напомнил, что у арабов уже есть куча государств, а у евреев ни одного. Неру отвечал: «Я признаю, что евреи проделали прекрасную работу в Палестине и подняли стандарты жизни, однако почему после этих достижений они не сумели завоевать расположение арабов?» Да потому же, наверное, почему и всех прочих: не просто Другой, но превосходящий и тем страшный Другой…

Дом Милевы продали в августе, Эйнштейн ждал денег, но они не пришли: Милева взяла их себе. На его письма она не отвечала. Он жил как обычно: играл с соседскими детьми и котами, подвергался доносам в ФБР (якобы он в сентябре послал приветствие Сионистской конференции и сказал, что надеется, что США завоюют Палестину и подарят ее евреям), 29 сентября писал Юлиусбергеру: «Люди, подобные нам с Вами, хотя и смертны, разумеется, как и все, не стареют, как бы долго ни жили. Мы никогда не перестанем смотреть с детским удивлением на величайшую Тайну, в которой рождены. Это защищает нас от несовершенства человеческих отношений. Когда утром меня тошнит от новостей в „Нью-Йорк таймс“, я всегда думаю: это все же лучше Гитлера».

Новости, от которых тошнило, — холодная война. Интервью газете «Америкэн скулэр», лето 1947 года: «Внешняя политика США после войны напоминает мне Германию во времена кайзера Вильгельма II». Еще больше тошнило от Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности (HUAAC) — она существовала с 1938 года, а после войны особенно распоясалась. В 1947-м, еще до Маккарти, Трумэн издал указ, который запрещал прием на работу в государственные органы «неблагонадежных», a HUAAC взялась за Голливуд в поисках коммунистов и «либералов»; десять человек отказались давать показания перед HUAAC — их на год посадили в тюрьму; ФБР считало, что в Голливуде (!) зреет антиправительственный заговор и Эйнштейн имеет к нему какое-то отношение. А Клаус Фукс спокойно возвратился в Англию и по май 1949 года продолжал снабжать СССР первоклассной информацией…

В октябре умер Планк — Эйнштейн написал его вдове теплое письмо, быть может, жалея, что не помирился со стариком. Тогда же он направил открытое письмо Генеральной Ассамблее ООН: «В течение прошлых двух лет не было никакого продвижения к предотвращению войн. Это не вина ООН. Международная организация не может быть более сильной, чем указано в ее Уставе. ООН — полезное учреждение, если народы и правительства мира поймут, что это лишь переходная ступень к созданию наднациональной власти, наделяемой достаточными законодательными и исполнительными полномочиями. Если каждый поймет, что единственная гарантия безопасности в атомном веке — создание наднационального правительства, он должен сделать все, чтобы усилить ООН. Но Восточный и Западный блоки отчаянно противятся этому».

Он предлагал превратить Генеральную Ассамблею в непрерывно работающий Всемирный парламент, обладающий более широкими полномочиями, чем Совет Безопасности. Особенно ругал право вето, делающее Совбез беспомощным. За время существования ООН вето использовалось более трехсот раз. Наиболее часто из пятерых членов Совбеза к нему прибегал СССР — 117 раз (первые 25 лет существования ООН почти он один к нему и прибегал); США накладывали вето почти столько же раз, впервые — в 1969 году. Неудивительно, что Совбез никогда ничего не может сделать.

«Конечно, будет оппозиция. Но не факт, что СССР, который часто представляют как главного антагониста идеи Всемирного правительства, остался бы в оппозиции, если бы ему гарантировали реальную безопасность. Даже если Россия теперь настроена против Всемирного правительства, как только она убедится, что является его равноправным членом, ее отношение может измениться. Однако мы должны предположить, что, несмотря на все усилия, Россия и ее союзники могут остаться вне Всемирного правительства. В этом, и только этом случае Всемирному правительству придется обойтись без России и ее союзников. Но такое частичное Всемирное правительство должно объявить, что его двери остаются широко открытыми».

Ответом России было открытое письмо в «Новом времени» (1947. № 8): «О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна»: «…сторонники „мирового сверхгосударства“ предлагают нам добровольно поступиться независимостью во имя некоего „всемирного правительства“, прикрывающего громко звучащей вывеской мировое господство капиталистических монополий… Эйнштейн пришел к фактической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира… Эйнштейн зашел в этой поддержке так далеко, что он в своем послании заранее заявляет, что, мол, если Советский Союз откажется присоединиться к такой, устроенной на новых началах организации, то другие государства будут иметь право вступить на этот путь без Советского Союза… Мы считаем, что Альберт Эйнштейн стал на ложный и опасный путь… Эйнштейн предлагает, чтобы делегации в Организацию Объединенных Наций выбирались путем народного голосования, а не назначались правительствами государств, как это имеет место теперь. На первый взгляд это предложение может показаться прогрессивным и даже радикальным. На деле же это нисколько не улучшает существующего положения. Попытаемся представить выборы в такой „мировой парламент“. В настоящее время большая часть человечества живет еще в колониальных и зависимых странах, где хозяйничают финансово-промышленные монополии империалистических держав. „Народное голосование“ в таких странах свелось бы к назначению делегатов колониальной администрацией или военными властями…»

Письмо подписали С. И. Вавилов (президент АН СССР), А. Ф. Иоффе (директор ленинградского Физико-технического института, Н. Н. Семёнов (директор Института химической физики) и А. Н. Фрумкин (директор Института электрохимии). Почему подписали? После того как Жданов стал секретарем ЦК по идеологии, он попытался уничтожить советскую физику, как это уже сделали с биологией; в 1947-м он организовал конференцию ученых и преподавателей философии и естественных наук, заявив в программном выступлении: «Современная буржуазная наука снабжает поповщину новой аргументацией, которую необходимо беспощадно разоблачать… кантианские выверты буржуазных атомных физиков приводят их к выводам о „свободе воли“ у электрона, к попыткам изобразить материю как некоторую совокупность волн и к прочей чертовщине».