Максим Чертанов - Эйнштейн

Итак, в музыке он прежде всего хотел видеть математику и архитектуру; его любимца Моцарта многие считают холодноватым. Герман Гессе, «Степной волк»: «Бессмертные, отрешенно живущие во вневременном пространстве, ставшие образами, хрустальная вечность, обтекающая их как эфир, и холодная, звездная, лучезарная ясность этого внеземного мира — откуда же все это так мне знакомо? Я задумался, и на ум мне пришли отдельные пьесы из „Кассаций“ Моцарта, из „Хорошо темперированного клавира“ Баха, и везде в этой музыке светилась, казалось мне, эта холодная, звездная прозрачность, парила эта эфирная ясность. Да, именно так, эта музыка была чем-то вроде застывшего, превратившегося в пространство времени, и над ней бесконечно парили сверхчеловеческая ясность, вечный, божественный смех…» Странно только, что Эйнштейн любил скрипку, такой «рвущий душу», «дьявольский», чувственный, совсем не «математический» инструмент. Обычно математики с музыкальными склонностями тянутся к фортепиано или органу. Впрочем, фортепиано он любил тоже.

Осенью 1902 года Герман Эйнштейн слег. Сын застал его в безнадежном состоянии. 10 октября он умер, успев благословить сына на брак. Официальные биографы Эйнштейна Элен Дюкас и Банеш Хофман пишут, что он был совершенно раздавлен и потрясен, обычные биографы к ним присоединяются, «страшилки» по этому поводу молчат, так что нет оснований сомневаться, что он был в отчаянии. 6 января 1903 года он и Милева поженились в бернской ратуше, никто из родни не приехал, свидетелями были Соловин и Габихт.

В конце жизни Эйнштейн говорил Карлу Зелигу и Абрахаму Пайсу, что женился «с тяжелым сердцем», а дочери своей знакомой, Эрике Майер-Шмидт, писал в 1951 году, что женился из чувства долга. В старости он очень плохо относился к Милеве. Однако тот же Пайс добавляет от себя, что у него из разговоров с Эйнштейном не сложилось впечатления, будто брак был несчастным. Альберт — Микеле Бессо, 28 января 1903 года: «Теперь я добропорядочный женатый человек, веду с женой очень приятную и уютную жизнь. Она умеет позаботиться обо всем, прекрасно готовит и все время в хорошем настроении». Милева — Элен Савич, март 1903 года: «Сейчас я к нему, к моему сокровищу, привязана еще больше (если это вообще возможно), чем когда мы жили в Цюрихе. Он мой единственный друг, мне не нужно другого общества, часы, когда он со мной рядом, это счастливейшее время в моей жизни, и я часто сержусь на скучную работу, которая занимает так много его времени».

Почему теперь ребенка не забрали? Милева спрашивала Элен, нельзя ли найти им с мужем преподавательскую работу в Белграде. Возможно, там они могли бы спокойно появиться как женатая пара с дочерью. А здесь уж слишком все запутали… Неизвестно, как Эйнштейн отнесся к идее ехать в Белград, да и работы там, как писала Элен, нет. Жизнь в Берне его устраивала. Жизнь вдвоем, «для себя», — тоже. Все те же гости — «Олимпия», читали и обсуждали, в частности, книгу Пуанкаре 1900 года, в которой говорилось о времени. (Неизвестно, читал ли Эйнштейн Лоренца. Без Интернета все отследить трудно, а Эйнштейн не относился к ученым, бывшим в курсе всех новинок, скорее наоборот.) Сидели то в кафе, то дома; Милева, по воспоминаниям Соловина, в дискуссиях не участвовала. Альберт записался в Бернское общество естествоиспытателей, президентом которого был историк науки И. Граф; тематика докладов — от фауны до алгебры. Диссертацию он забросил, написав Бессо 22 января, что «эта комедия» ему прискучила.

1903-й — страшный еврейский погром в Кишиневе, толпа убила 50 человек, ранила около пятисот. «Нью-Йорк таймс», 28 апреля: «Детей буквально разрывали на куски… Местная полиция не пыталась предотвратить погром». Подобное — в Гомеле, Могилеве, в 1904-м — по всей Украине и Бессарабии. В России после поражения от Японии — надо же на ком-то излить злобу — правительство сквозь пальцы смотрело на погромы, прокатившиеся по тремстам городам. Евреи бежали в Западную Европу, сионисты все громче говорили, что нужна своя страна. Премьер-министр Великобритании Бальфур на сионистском конгрессе предложил Уганду, но большинство проголосовало за Палестину (находившуюся тогда в составе Османской империи). С этого момента уже ничего нельзя было изменить — десятки тысяч перепуганных людей хлынули туда. А еще в 1903-м Нильс Бор окончил Гаммельхольмскую грамматическую школу и собирался поступать в Копенгагенский университет. Везунчик: семья любящая, богатая, сам Нильс — спокойный высокий блондин, типичный датчанин (всю жизнь считал себя только датчанином и еврейскими делами не интересовался), влюблен в свою страну, короля и Ханса Кристиана Андерсена, к футболу питал такую же страсть, как к физике (но не преуспел, зато его брат играл за сборную Дании), — полная противоположность Эйнштейну с его «заморочками»…

В августе Милева поехала к родителям, нельзя исключить, что хотела забрать Лизерль, но та заболела скарлатиной. Загадочнейшее письмо Альберта: «Ужасно, что Лизерль постигло такое несчастье. У скарлатины бывают очень длительные и неприятные последствия. Только бы все обошлось. А как ее записали? Мы должны позаботиться о том, чтобы в будущем у нее не было никаких сложностей». Что значит «как записали» и почему это всплыло не тогда, когда девочка родилась, а позднее? Картер и Хайфилд: «Вопрос о регистрации наводит на мысль, что девочку отдали для удочерения и Эйнштейн стремился замести следы. Тогда отсутствие официальной записи о ее рождении служит свидетельством того, как тщательно он это сделал». Однако он никак не мог повлиять на запись о рождении, которую делали или не делали два года назад в Югославии, это могла сделать только Милева, но она-то, по мнению биографов, хотела сама воспитывать ребенка, во всяком случае, поначалу…

Далее не сохранилось ни одного письма с упоминаниями о Лизерль; вероятнее всего, она от скарлатины и умерла. Мишель Закхейм пришла к такому же выводу и назвала дату: 21 сентября 1903 года. Но есть версии, что ее отдали на удочерение. Сторонник такой версии Роберт Шульман, директор проекта «Наследие Эйнштейна», искал ее следы полжизни, но не нашел. Отдали — кому? Почему? Семья Милевы была зажиточной, сами бы прокормили… Если девочка была ненормальной — кто бы ее взял, а если нормальной — зачем отдавать? Эйнштейн уничтожил письма, в которых упоминалось о дальнейшей судьбе дочери? Но переписка Милевы с Элен Савич существует, и там тоже ни слова о Лизерль — это, пожалуй, главное доказательство того, что в 1903 году бедной девочки не стало.

Ее мать была беременна; муж отвечал в том же письме, что и про скарлатину: «Я этому очень рад, я еще раньше подумывал о том, не стоит ли нам позаботиться, чтобы у тебя появилась еще Лизерль». Картер и Хайфилд: «Действительно ли Эйнштейн подумывал о втором ребенке — вопрос весьма спорный. Ясно, что вторая беременность Милевы была случайной, а не запланированной, и столь же ясно, что свои истинные мысли на этот счет Эйнштейн держал при себе». Кому это ясно, исходя из чего ясно?