Андрей Артамонов - Госдачи Крыма. История создания правительственных резиденций и домов отдыха в Крыму. Правда и вымысел

Ранним утром следующего дня Александр Яковлевич разбудил нас со словами: «Если вы думаете, что приехали сюда как главные отдыхающие, то я должен вас разочаровать…» – и тут же определил нас на работу: Бичико – возчиком, Мишу – пастухом, а меня в помощники к огороднику. Этот самолюбивый человек не хотел пользоваться своим положением. Кроме того, Александр Яковлевич не терпел бездельников. Работа мне нравилась. С утра, до появления парохода «Пестель», который заменял нам часы, я полол траву, рыхлил землю, подвязывал помидорные кусты, да мало ли работы на огороде. На завтрак мы ели помидоры и огурцы, заедая чесноком, а самое главное, хлеб был без ограничения. После возвращения с работы кто-либо из нас, братьев, приносил в судках обед. Денег нам не выписывали, работали мы за пропитание. Кроме того, нам было запрещено посещение бильярдной. Впрочем, этот запрет мы тайком нарушали.

Александр Яковлевич вечно что-либо придумывал по части улучшения хозяйства: расширил теплицы, закупил и откармливал телят на мясо, на окрестных склонах появлялись новые плантации виноградников. Некоторые из его затей заканчивались конфузом. Однажды, например, он надумал разводить раков, купил их целую корзину и пустил в бассейн, где собиралась вода для полива огородов. Через некоторое время вода из бассейна перестала поступать. Оказалось, раки, любящие проточную воду, все один за другим полезли в сливную трубу, которая не была защищена сеткой, и подохли в ней. Пришлось трубу разобрать и вычистить из нее дохлых раков. С утра до вечера Александр Яковлевич в качалке, запряженной его любимым жеребцом Чертом, мотался по территории. Директору дома отдыха, большевику-каторжанину Калугину [91]бесконечные затеи управляющего не нравились, так как подчеркивали его собственную бездеятельность. Калугин считал, что уже добился своего и имеет право занять место бывшего барина Кузнецова по всем статьям. Командно-административная система в лице директора не выносила заинтересованности Александра Яковлевича: Калугин был всегда против его хозяйственных инициатив. Естественно, между моим отчимом и Калугиным возникла взаимная неприязнь, которая в конце концов вынудила Александра Яковлевича искать другое место работы.

Летом в Форосе отдыхало множество известных советских деятелей и их детей, впоследствии репрессированных или погибших. Среди них мы дружили со странным человеком, шурином Сталина Федей Аллилуевым. Он ходил в кепочке и с палкой, с вечно приклеенной к губе папироской и напевал свою любимую песню «Гоп со смыком». Взрослому обществу он предпочитал нас. Отдыхала в Форосе дочь А.И. Рыкова – Наташа, племянник Свердлова Адя, братья Кутузовы, Ада Полуян, вдова М.И. Лациса с рыжим сыном и множество других, впоследствии исчезнувших людей. Бичико, который был старше меня на три года, сдружился с некоторыми из них, за что потом чуть не поплатился своей карьерой, а может быть, и жизнью.

Однако вернемся в лето 1931 года. Колхозные суровые порядки, которые завел в Форосе отчим, нас не вдохновляли. Тогда Александр Яковлевич перевел нашу бригаду на подряд. Нужно было привести в порядок запущенный парк на даче «Тессели». Объем работы определил немец-садовник – Николай Ионович, работавший еще у Кузнецова, автор всех чудес Форосского парка – «Итальянской площадки», кипарисовой аллеи и других (автор всех чудес был не Николай Ионович, а Фриц Энке. – Авт.). По его планам «Тессели» не должны были уступать Петергофу. Мы сразу поняли, что жизнь коротка и такого объема преобразований нам не одолеть.

Мой отчим постоянно изыскивал возможности улучшать хозяйство. Александр Яковлевич был «запрограммирован» как хозяин и иначе жить не мог. А ведь не попади мой отчим тогда к самому Сталину, и он был бы превращен, как миллионы трудяг и бывших «хозяев», в лагерную пыль. Не то же ли самое происходит и сейчас с немцами Поволжья, которым то дают, то не дают возможность работать на земле, и практически все они уехали в Германию. В Форосе Александр Яковлевич окончательно убедился, что с директором, бывшим политкаторжанином, а ныне барином Калугиным ему не сработаться, и поехал со своими проблемами в Москву к Авелю Сафроновичу Енукидзе. Председатель ЦИК Союза [92]тут же назначил его директором летнего лагеря балетной школы Большого театра в местечке Манькина Гора на реке Пахре. После того как мой отчим был направлен на работу в Пахру, ему была выделена квартира в Москве – две комнаты в общежитии ЦИК, которое располагалось на втором этаже левого крыла нынешнего ГУМа. Общежитие представляло собой длинный коридор, по обе стороны которого были большие, метров по сорок, комнаты. Один ряд этих комнат был обращен к Красной площади, другой – на первую линию ГУМа с балконом по всему периметру. Нашей квартирой стали последние две комнаты в торце коридора с окнами на Красную площадь.

В хозуправлении ЦИК СССР однажды ему дали два билета в Большой театр на премьеру восстановленной оперы Глинки «Жизнь за царя», переименованной в «Ивана Сусанина». Только значительно позже я понял, какая это была привилегия – присутствовать на этом представлении…» 1

Как уже видит читатель, данное произведение действительно напоминает «дней минувших анекдоты», в котором автор смело и бескомпромиссно путает должности М.И. Калина с А.С. Енукидзе, а Л.П. Берию в 1931 году назначает главой НКВД СССР за семь лет до его прибытия в Москву, сам А.Я. Эгнаташвили по непонятной причине его пасынком вводится в «сталинский ближний круг», хотя этот «круг» ограничивался только членами политбюро ЦК ВКП(б), и т. д. и т. п. Лично мне от подобных «анекдотов» не было смешно. Впрочем, оставим придирки к откровенным ляпам И.И. Алиханова и вернемся в санаторий «Форос» образца начала 30-х годов. А.Я. Эгнаташвили проработал в должности управляющего в санатории до ноября 1932 года.

Я допускаю, что И.И. Алиханов так и не понял, по какой причине А.Я. Эгнаташвили так рьяно рвался из санатория «Форос» в Москву. А ларчик, как говорили в старину, открывался просто. А.Я. Эгнаташвили знал, что санаторий «Форос» из ведения ЦИК СССР в скором времени переведут в Управление делами СНК СССР, и А.С. Енукидзе ничем не сможет ему помочь при грядущем увольнении. Как я уже многократно ранее упоминал, в политбюро ЦК ВКП(б) давно зрел грандиозный план по превращению Черноморского побережья Кавказа и конкретно г. Сочи в центр курортной индустрии СССР. Для этой цели в проектных строительных конторах Моспроекта вовсю кипела работа по разработке принципиально новых санаторно-курортных учреждений, рассчитанных на одновременное размещение 200–300 человек отдыхающих. Намечалась и глобальная перестройка номенклатурной системы отдыха сотрудников центрального аппарата ЦИК, СНК СССР и, в частности, руководства СССР – политбюро ЦК ВКП(б). 17 января 1931 года Президиум ЦИК СССР принял закрытое постановление № 42/С о строительстве целого ряда объектов в биосферных заповедниках СССР. Так, например, было запланировано строительство: