Альфред Тёрни - Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942

После полудня 6 октября на северные сектора фронта группы армий «Центр» обрушился холодный дождь. Через час русская сельская местность превратилась в болото, дороги – в сточные канавы, поля и леса – в трясины. И десятки тысяч единиц техники, находившейся в войсках фон Бока, начали застревать в грязи. Танки и другая техника на гусеничном ходу с черепашьей скоростью еще могла продвигаться вперед; грузовики и подобные им средства транспорта на колесах безнадежно завязли, несмотря на попытки тысяч людей вытащить их из грязи. К вечеру упала температура, дождь перешел в снег и распространился по всему фронту.

Из своего штаба в Орле Гудериан связался по телефону с фон Боком, чтобы спросить о зимнем обмундировании и незамерзающей жидкости для радиаторов и двигателей, ничего из этого ему так и не поступило. Неприятная перемена погоды и взволнованный звонок Гудериана спровоцировали фон Бока выстрелить сообщением по телеграфу в ОКХ. «Где зимнее снабжение, которое вы нам обещали?» – такова была суть послания 26. Прошло два дня, прежде чем до штаба фон Бока дошел ответ ОКХ, утверждающий, что зимняя одежда и другие предметы снабжения высланы на передовую. Ответ указывал фон Боку, что если он будет заниматься своими обязанностями, то интенданты в ОКХ буду заниматься своими 27.

Теперь фон Бок обратил свое внимание на вяземское окружение в секторе 9-й армии и 3-й и 4-й танковых групп. Донесения разведки подытоживали, что около сорока пяти русских дивизий, по меньшей мере 450 тысяч человек, находились в котле западнее Вязьмы, созданном 7 октября силами 3-й танковой группы Гота (теперь уже Райнхардта) и 4-й танковой группы Гёппнера. Но поскольку танки не смогли полностью прикрыть кольцо – это могла сделать только пехота, – из котла на восток пробивались тысячи русских солдат. Более того, на беду фон Бока, появлялись признаки того, что пехота 9-й армии Штрауса не могла выполнить необходимое, по мнению фельдмаршала, уничтожение окруженных сил противника. Фон Бок связался со Штраусом по телефону, чтобы побудить его приложить все усилия в выполнении поставленной задачи. Между фон Боком и Штраусом последовала серьезная перебранка. Штраус с жаром заявлял, что дождь и снег сделали территорию непроходимой, непригодной для передвижения. Более того, даже если его войска смогут двигаться с той же скоростью, как и в последние дни, более реальным видится продвижение к Бородино. Ведь разве сам фон Бок не подчеркивал такую возможность в своих прежних указаниях? К тому же, подытоживал Штраус, на подконтрольной 9-й армии территории тревожно растут партизанские нападения русских, и это не только подрывает положение тылу, но и создает замешательство и дезорганизацию как на поле боя, так и на занятой территории. За последние сорок восемь часов поступили сообщения о почти шестидесяти атаках партизан на колонны грузовиков, аванпосты и железнодорожные линии.

Никто из них не смог переубедить другого. Наконец фон Бок потерял терпение, напомнив Штраусу, что он, фон

Бок, командующий группой армий и несет ответственность за успех или провал операции. Что Штраус имеет достаточно охранных войск для отражения партизанских атак, и что ему нужно взять себя в руки и выполнять поставленную задачу в соответствии с его должностью командующего армией 28. На следующий день, обдумав инцидент со Штраусом, фон Бок написал ему длинное письмо:

«Дорогой Штраус!

Я сожалею, что развитие событий последних десяти дней привело к недопониманию между нами. Я уверен, что, в интересах приближения великого успеха, вы предпочтете преодолеть его точно так же, как и я. Вам известно, что с самого первого приказа, который я отдал в этом наступлении, я устно и письменно подчеркивал необходимость неотрывного следования пехоты за танковыми соединениями и их взаимную поддержку. В случае окружения у Вязьмы эта необходимость сохраняется.

Я полностью в курсе предельно тяжелого положения в вопросах продовольствия, транспортира и связи. Тем не менее я не согласен с вашим утверждением, что продвижение для вашей пехоты невозможно. Напомню вам, что, несмотря на тяжелые местные условия, пехота других полевых армий продолжает двигаться вперед. Безотлагательным является предотвращение прорыва противника из Вяземского котла с целью не дать ему возможность снова организовать оборону восточнее и севернее.

Тот же принцип лежал и в основе моих предыдущих приказов. На протяжении боев в Минске и Смоленске я неоднократно подчеркивал, что танковым войскам будет дана свобода действий – продвигаться вперед так быстро, как только возможно, чтобы предупредить предполагаемую перегруппировку войск обороняющегося противника. Такая необходимость возлагает тяжкий груз на пехоту. Но в этом наш единственный шанс победить противника, который традиционно использует свою обширную примитивную территорию как преимущество…

Под Минском и Смоленском, из-за обстоятельств, находящихся вне моей компетенции, я не мог провести такую концепцию ведения войны. В результате оба сражения, хоть и успешные, не стали решающими. Этого не должно произойти снова!

Я очень хочу, чтобы мы все вместе разделили плоды грядущего успеха в этой Восточной кампании. Но чтобы этого добиться, я должен настоять на своем, даже рискуя поставить под угрозу дружеские отношения, которые ранее существовали между нами.

Я надеюсь, что это объяснение обновит товарищеское сотрудничество, в котором я имел удовольствие находиться с вами в прошлом и которое сделало возможным множество успехов группы армий.

Искренне ваш,

фон Бок,

фельдмаршал» 29.

На протяжении утра 7 октября температура воздуха поднялась, снегопад прекратился, и к полудню над русскими землями снова засияло солнце. Полтора миллиона германских солдат [68]под командованием фон Бока потянулись из своих наскоро построенных укрытий, из завязших в грязи машин и из занятых теплых русских жилищ. Они начали счищать грязь с себя и со своей техники, чистить винтовки, пистолеты-пулеметы, пулеметы и орудия и молиться, чтобы погода оставалась хорошей.

После полудня на борту своего специального «Юнкерса» в ставку фон Бока прибыл фон Браухич. Фон Бок доложил, что котлы у Брянска и Вязьмы уже практически запечатаны и сужены и что самый главный приз в этой войне уже виден на горизонте. В своих поздравлениях фон Браухич был щедр и красноречив. Он между прочим заметил: «В этот раз все будет по-другому. В этот раз вы не будете стеснены в ведении операции, как это было под Минском и Смоленском… В этот раз, герр фон Бок, у вас будет полная свобода в продвижении вперед…»

Фон Бок отреагировал скептически.

«Что ж, надеюсь» – таким был его лаконичный ответ 30.