Геннадий Прашкевич - Станислав Лем

А ведь прежде, чем описать, автор должен был представите.

Эта вот необычность предопределила непреходящий интерес к «Солярис» — деятелей кино, музыки, театра. В Польше почти сразу после выхода романа краковское радио подготовило специальную радиопостановку (режиссёр Юзеф Гротовский), а в СССР «Солярис» был дважды экранизирован. Правда, телефильм Б. Ниренбурга (1968) прошёл практически незамеченным, зато киноверсия Андрея Тарковского (1972) до сих пор вызывает споры — от категорического неприятия до восторженных утверждений, что фильм получился даже глубже и интереснее книги. Впрочем, сам Лем экранизацию Тарковского, его толкование романа не принял. Приехав в Москву специально для общения с Тарковским, он с ним поругался, обозвал дураком и вернулся домой — в Краков, давно ставший для него родным.

В Англии театр танца поставил синтетический спектакль «Солярис» (режиссёр Дэвид Гласе, автор сценария Тони Хаас, 1987), в котором актёры танцуют, разыгрывают пантомимы, ведут диалоги и поют. Днепропетровский государственный театр оперы и балета по мотивам «Солярис» показал на сцене фантастический балет в двух действиях (композитор С. Жуков, авторы либретто В. Фетисов, А. Соколов, 1990).

Правда, есть все основания думать, что балет по мотивам знаменитого романа не понравился бы писателю. Вот что (если судить по либретто) происходит на сцене (на станции планеты Солярис).

«Корабль опускается на станцию. Астронавты счастливы — перелёт удачно завершён. Крис и Снаут уходят в каюты. Внезапно за спиной Гибаряна появляются незнакомки. Кто они — жестокое напоминание его давней вины, воплощение собственной боли о несостоявшейся любви? Нет, это так Солярис отреагировал на появление землян — появлением “гостей”. Помочь астронавту избавиться от них пытается Снаут.

Но безуспешно. Теряя рассудок, Гибарян бросается в океан. Напрасно ищет друга в волнах Соляриса Крис Кельвин. Подавленный, он возвращается на станцию. Неожиданно перед ним возникает Хари. Крис растерян — кто это? Снаут убеждает Криса, что это всего лишь фантом, неземное порождение, а настоящая Хари давно умерла. Поняв, что она не человек, и не желая быть всего только призраком любящей женщины, Хари бросается в океан, но Солярис выносит её обратно на станцию, пытаясь продолжить контакт с людьми…»

Наученный печальным опытом писатель долгое время сопротивлялся попыткам Голливуда приобрести права на экранизацию романа, но в конце концов уступил — так в 2002 году на экранах появился ещё и американский фильм. Реакция Станислава Лема была проста: «Я думал, что самым худшим был “Солярис” Тарковского».

В октябре 1961 года Станислав с Барбарой собрались в Югославию.

Они заранее договорились с четой Мрожеков встретиться в Дубровнике, но поездка с самого начала не заладилась. Долго не могли оформить заграничные паспорта, потом появились проблемы финансовые, потом проблемы с билетами, с заказом мест в гостиницах. Но всё-таки выехали, и в дороге Лем решил вести дневник. На первой странице блокнота, взятого у Барбары, он крупно вывел: «Кошмарная Хнига Беспощадных Досаждений и Путешествий на Обочине Далматинской Партии Адриатики». И добавил: «Пусть нас Бог хранит».

К сожалению, почерк Лема (по выражению его сына Томаша) всегда был больше похож на отметки сейсмографа при сильных подземных толчках. Всё же некоторые записи можно расшифровать.

Вот одна из них, от 10 октября:

«В Варшаве из-за тумана задержаны авиарейсы. Надежда умирает. Голод. Спасаемся коньяком. Лучших туристов приглашают перекусить за счёт аэропорта. А мы использовали почти все наши запасы. Забыл берет в самолёте. После того как берет нашли, прошли таможенный осмотр. Купили два билета по 80 динаров на автобус авиалинии. Бася беспокоится о багаже, — опираясь на заверения стюардессы, успокаиваю её. Какой-то тип предостерегает нас — не пользуйтесь грабительскими такси. По приезде — наших чемоданов нет. Бася в отчаянии начинает говорить по-английски…» {73} 73 Lem Т. Awantury na tle powszechnego ciążenia. S. 77, 79.

Шли дожди, в гостиничных номерах не было горячей воды, а в некоторых даже и холодной не было, но семейство Лемов мужественно покоряло Югославию. Когда распогодилось, несколько дней провели на корабле в Адриатическом море. Из-за кошмарно малого количества денег приходилось отказываться от предлагаемых в судовом ресторане блюд и вин, — а в последний день выяснилось, что питание и напитки изначально были включены в цену билетов на рейс. Понятно, пан Станислав, исполнявший роль переводчика, получил от жены заслуженные упрёки.

А ещё Мрожеки в Дубровнике не появились.

Судя по виноватому письму Славомира, написанному позже, Станислав и Барбара разминулись с ними, только потому что толком не договорились о сроках. Зато от поездки остались немые фильмы, которые Лем собственноручно снимал на чёрно-белую восьмимиллиметровую плёнку. Правда, основное внимание он уделял памятникам старины и экзотическим автомобилям…

«Книга роботов», вышедшая в 1961 году, не имела никакого отношения к будущим сборникам «Кибериада» и «Сказки роботов». Она составлена из рассказов, вошедших в циклы «Звёздные дневники» и «Из воспоминаний Ийона Тихого», прежде уже публиковавшихся. Были и два новых рассказа: «Формула Лимфатера» и «Терминус».

«Терминус» — это пронзительная история о роботе, уцелевшем в катастрофе, в которой погиб весь экипаж космического корабля. Голоса погибающих астронавтов навсегда остались в электронных «мозгах» робота, как остаются наши голоса на магнитных лентах. Сам Терминус ничего рассказать не может, зато точно воспроизводит все последние переговоры погибающих. И эта странная «очеловеченность» механического существа, лишённая какой бы то ни было мистической окраски, потрясает; хотя, надо признать, отчётливо слышны в «Терминусе» отзвуки главы «Возвращения со звёзд», в которой инженер Маджер везёт астронавта Эла Брегга на склад утилизации списанных роботов…

В январе 1962 года в книжные магазины поступила ещё одна книга Лема — «Выход на орбиту».

Это была книга статей. Об искусстве, о научной фантастике, о детективах, абстракционизме, Достоевском, романами которого Лем восхищался, и, разумеется, о науке и проблемах техники.

Завершался сборник ироничным «Автоинтервью».

Станислав Лем никогда не чурался чистой публицистики.

Он умел коротко, иногда предельно сжато рассказать о самых важных областях современной жизни. Его пугала холодная война — противостояние капиталистического Запада и социалистического Востока. Он видел растушую угрозу третьей мировой, теперь уже атомной, войны. Но, рассуждая о новых технологиях, он никогда не скатывался к пессимистическим оценкам технического прогресса, прекрасно понимая, что такой путь уже предопределён.