Роберт Масси - Петр Великий. Ноша императора

Зимний дворец Петра располагался на том месте, где ныне стоит Эрмитажный театр. – Примеч. ред.

Здесь требуется уточнение; Леблон только обозначил «Невскую першпективу», а застройка улицы, как и признание ее главной магистралью города, относятся к более позднему времени. – Примеч. ред.

Тема русской бани – излюбленная для иностранных мемуаристов всех времен. Насколько изложение Вебера соответствует действительности, сказать затруднительно. – Примеч. ред.

Точнее, Филипп Орлеанский, герцог Шартрский. – Примеч. ред.

Многие из прекрасных особняков Маре целы до сих пор, но Отель Ледигьер исчез. В 1866 г. прилегающая к нему территория была рассечена надвое, когда инженер барон Жорж Осман, прокладывавший широкие парижские бульвары по приказу Наполеона III, провел бульвар Генриха IV через сад этого особняка. После этого здание просуществовало всего несколько лет, и в 1877 г. его снесли. Сегодня о приезде Петра напоминает лишь мемориальная табличка на доме 10 по улице Серизе. А через улицу, в доме 11, который стоял и при Петре, автор этой книги прожил три года, пока он работал над ней.

Эти поразительные, точнейшие макеты, созданные по приказу Людовика XIV, изображали, помимо самих укреплений, окружающие их горы, реки, городские кварталы и были поистине гигантскими – некоторые достигали площади в 900 кв. футов. Ради сохранения военных секретов их держали под охраной в Большой галерее Лувра до 1777 г., а потом перевезли на верхний этаж Дома инвалидов. Тут они и стоят вот уже 200 лет, и всякий, кто не поленится подняться по лестнице, может и сегодня их увидеть.

Маршал герцог Ман д’Эстре умер в 1707 г. – Примеч. ред.

Шарлотта Елизавета, принцесса Пфальцская. – Примеч. ред.

Для княжны из Киева, переживавшего тогда культурный расцвет, решение выйти замуж и уехать во Францию с ее менее развитой цивилизацией было довольно самоотверженным поступком. О разнице в культурном уровне этих стран можно судить хотя бы по тому, что Анна была грамотна и подписала свой брачный договор, в то время как Людовик I смог лишь нацарапать крестик.

Имеется в виду Иван V Алексеевич. – Примеч. ред.

Возможно, имеется в виду влияние Лопухиных, родственников со стороны матери. – Примеч. ред.

Речь идет, по-видимому, о письме царевича одному из сопровождающих: «Петр Михайлович! Сука, блядь, забавляй Афросинью, как можешь, чтоб не печалилась: понеже все хорошо». – Примеч. ред.

Гроб. – Примеч. ред.

Судьба ее ребенка, рожденного от царевича, неизвестна. По некоторым сведениям, дитя родилось в Риге, когда Евфросинья ехала домой. По другим сведениям, она родила уже в крепости. Так или иначе, этот ребенок бесследно исчез со страниц истории.

Оставшиеся тридцать лет своей жизни она прожила в Петербурге и даже вышла замуж за гвардейского офицера.

То есть без лести. – Примеч. ред.

Героиня поэмы Э. Спенсера (1590–1596) «Королева фей», где в аллегорической форме воспета королева Елизавета. – Примеч. ред.

Прошло 174 года, и в 1887 г. был построен Кильский канал.

У Герца было много общего с другим знаменитым международным авантюристом того времени, Паткулем. Оба были в Швеции иностранцами, отличались огромными дарованиями и рвались навстречу опасностям. В результате каждый сыграл заметную роль в истории своей эпохи. Они служили разным идеям: если Паткуль был закоренелым и ненавистным врагом Карла, то Герц был преданным министром и слугой этого короля. Но кончили они одинаково: приняли позорную смерть от шведского топора.

Как выразился виконт Болинброк, «для Англии что католик на престоле, что турок – все едино».

Мучения Фридриха Вильгельма из-за той ситуации, в которой он оказался, отразились во взволнованном меморандуме, написанном перед заключением договора: «Боже! И зачем только я пообещал заключить договор! Злой дух подтолкнул меня, не иначе. Теперь нам конец, чего и хотят мои так называемые друзья. Пусть Господь приберет меня к себе из этого мира зла, прежде чем я поставлю свою подпись, ибо здесь на земле ничего, кроме вероломства и обмана, нет. Я объясню Головкину, что мое двурушничество вынужденное. В моих интересах сохранять близость с царем, и если я дам ему денег, то получу столько войск, сколько захочу. Царь намерен заключить со мной как раз такое соглашение. С англичанами все – обман, точно так, как в 1715 г. они меня надули самым мошенническим образом. Я молю Господа не оставлять меня, если мне выпадет неблаговидная роль: играть я ее буду против воли – эта роль не для порядочного человека». Король заканчивал тем, что затруднение, в которое он попал, должно «послужить уроком для моих преемников – опасаться заводить таких друзей, не следовать моим греховным и безбожным обязательствам, которыми я связал себя по договору, но держаться старых друзей и отворачиваться от друзей ложных. Поэтому я заклинаю своих потомков содержать еще более сильную армию, чем у меня; на том стою и с тем умру».

Конечно, идея возложить на царя императорский титул не сама собой возникла в Сенате. Четырьмя годами раньше, в 1717 г., когда Михаил Шафиров, сын вице-канцлера, рылся в старых архивных документах и бумагах, он нашел письмо, написанное в 1514 г. императором Священной Римской империи Максимилианом царю Василию Ивановичу (отцу Ивана Грозного). В этом письме Максимилиан звал Василия примкнуть к союзу против польского короля и великого князя Литовского, причем обращался к царю «Великий Господин, Василий, Император и Владыка Всея Руси». Шафиров показал Петру это письмо, написанное по-немецки, и царь приказал тут же его перевести на все языки и раздать копии всем иностранным послам в Санкт-Петербурге. Одновременно через своих дипломатов он опубликовал это письмо в газетах Западной Европы вместе с припиской: «Это письмо послужит неопровержимым доказательством принадлежности названного титула всероссийским монархам, каковой высокий титул был дан им много лет назад и должен уважаться тем более, что написан он рукою императора, по рангу стоящего на одном из первых мест в мире».

В Европе признание императорского титула за русским царем шло постепенно. Голландия и Пруссия немедленно признали Петра императором России. Остальные государства тянули с этим, главным образом потому, что не хотели рассердить австрийского императора, болезненно гордившегося своим древним уникальным титулом. Однако в 1723 г. Швеция признала Петра императором, а в 1739 г. Османская империя признала Анну императрицей. Король Георг I всегда отказывался величать своего старого врага, Петра, императорским титулом, и английское признание последовало лишь в 1742 г., через пятнадцать лет после смерти короля. В том же году император Габсбург признал русского монарха равным себе. Франция и Испания признали императорский титул в 1745 г., а Польша в 1764 году.