Роберт Масси - Петр Великий. Прощание с Московией

Однако к лету 1658 года позиции Никона серьезно ослабли. Когда царь начал пренебрегать им, Никон попытался припугнуть Алексея. Как-то после службы в Успенском соборе он оделся простым монахом и удалился из Москвы в Новый Иерусалим, заявив, что останется там, покуда царь не вернет ему своего доверия. Но он просчитался. Царь, теперь уже зрелый двадцатидевятилетний человек, был вовсе не прочь избавиться от властного патриарха. Он не только предоставил изумленному Никону два года тщетно ждать в монастыре, но созвал церковный собор, чтобы обвинить патриарха в том, что он «самовольно покинул Высочайший Великорусский патриарший престол, оставив без надзора свою паству, и тем вызвал всеобщее смятение и непрестанные раздоры». В октябре 1660 года собор постановил, что «поведение патриарха равносильно полному отречению, а потому он более патриархом не является». Никон отказался признать решение собора, обильно уснастив свое опровержение цитатами из Священного Писания. Обвинения, предъявленные Никону, и его ответ Алексей отослал четверым православным патриархам – в Иерусалим, Константинополь, Антиохию и Александрию – и умолял их приехать в Москву, чтобы «рассмотреть и утвердить решение по делу бывшего патриарха Никона, который использовал во вред высшую патриаршую власть». Двое из патриархов, Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский, согласились приехать, хотя прибыли лишь в 1666 году. В декабре был созван Большой церковный собор для суда над Никоном, в котором двое иноземных патриархов председательствовали над собранием тринадцати митрополитов, девяти архиепископов, пяти епископов и тридцати двух архимандритов.

Суд происходил в палате нового Патриаршего дворца, построенного Никоном в Кремле. Никона обвинили в возвышении церкви над государством, в незаконном смещении епископов, в том, что, «самовольно покинув свой престол, он обрек церковь на девятилетнее вдовство». Защищаясь, Никон утверждал, что его престол выше цесарского: «Хочеши ли навыкнути, яко священство и самого царства честнейший и больший есть начальство… царие помазуются от священническую руку, а не священники от царские руки… Царь здешним вверен есть, а аз небесным… священство боле есть царства: священство от Бога есть, от священства же царстви помазуются. Сего ради яснейше: царь имать быти менее архиерея и ему в повиновении». Однако собор не согласился с ним и восстановил традиционное соотношение сил между церковью и государством: царь является высшим авторитетом для всех своих подданных, не исключая и духовенство во главе с патриархом. В ведении церкви остаются только вопросы церковной доктрины. Одновременно собор поддержал и утвердил введенные Никоном изменения в чине богослужения.

Самого Никона приговорили к ссылке. До конца своих дней он жил монахом в отдаленном монастыре, в крохотной келье, куда вела винтовая лестница, такая узкая, что человек едва мог протиснуться. Умерщвляя плоть, он спал на гранитной плите, покрытой камышовой циновкой, и носил тяжелые вериги.

Со временем гнев Алексея утих. Он, правда, не отменил решения собора, но писал Никону, прося благословения, посылал гостинцы, а когда родился Петр, пожаловал ему от имени новорожденного соболью шубу. Последние годы Никон посвятил целительству. Рассказывают, будто он всего за три года совершил 132 чудесных исцеления. После смерти Алексея юный царь Федор пытался подружиться с Никоном, а когда в 1681 году стало известно, что престарелый монах умирает, Федор даровал ему частичное прощение и разрешил вернуться в Новоиерусалимский монастырь. Никон тихо скончался в дороге в августе 1681 года. Позже Федор сумел получить от четырех восточных патриархов письменные свидетельства посмертного восстановления его в правах, и в смерти Никон вновь обрел сан патриарха.

Деятельность Никона, направленная на усиление роли церкви, привела к прямо противоположным результатам. Никогда больше в руках патриарха уже не сосредотачивалась подобная власть; Русская церковь с тех пор всегда находилась в явном подчинении государству. Преемник Никона, новый патриарх Иоаким, хорошо понимал, какая роль ему отведена, когда обращался к царю со словами: «Государь, я не знаю ни старой, ни новой веры, но готов следовать и почтительно подчиняться любым царским указам».

Никона сместили, но религиозный переворот в России, которому он дал толчок, уже начался. Тот самый собор, который осудил патриарха за попытку поставить церковную власть выше светской, утвердил введенные Никоном изменения в чине богослужения. Стон отчаяния пронесся над Россией, когда об этом решении узнало низшее духовенство и простой народ. Люди, бережно лелеявшие старинные обычаи своих предков, приученные думать, что их вера – единственно истинная и чистая на свете, отказывались принимать перемены. В старых обрядах был ключ к спасению, и они предпочитали претерпеть любое страдание в земной жизни, чем обречь бессмертную душу на вечные муки. К тому же они не сомневались, что все эти новшества в богослужении – дело рук проклятых иноземцев. Не сам ли Никон признавался и даже открыто провозглашал: «Я русский, сын русского, но моя вера и мои убеждения греческие»? Иноземцы и так уже вовсю внедряли в России дьявольские изобретения – табак («колдовское зелье»), изобразительное искусство, инструментальную музыку [31]. А теперь, сделавшись еще более дерзкими и зловредными, чем когда-либо, они вознамерились изнутри подорвать Русскую церковь. Рассказывали, что Никонов Новоиерусалимский монастырь полон мусульман, католиков и евреев, переиначивающих на свой лад русские священные книги. Говорили даже, будто Никон (по другим версиям – сам Алексей) и есть Антихрист, чье царствование предвещает конец света. В сущности, тот идеал веры, к которому стремились эти люди, проповедовал в старину один священник-ортодокс: «О простодушная, невежественная, смиренная Русь! Храни верность своим простым, наивным убеждениям, и тем обретешь жизнь вечную». В годину, когда их вера оказалась под угрозой, благочестивые русские верующие возопили: «Верните нам нашего Господа!»

Итогом попыток Никона реформировать церковь стало, уже после смерти самого патриарха, мощное религиозное восстание. Тысячи людей, отказавшихся принимать реформы, получили имя староверов, или раскольников. Поскольку государство поддерживало церковные реформы, то выступления против церкви переросли в бунт против правительства – староверы отказывались признавать обе власти. Ни уговоры духовенства, ни жестокие правительственные меры не могли их переубедить.

Чтобы избежать власти Антихриста и преследований государства, староверы целыми деревнями подавались на Волгу, Дон, на Белое море, за Урал. Здесь, в дремучих лесах, по берегам далеких рек, они основывали новые поселения и терпели все тяготы, выпадающие на долю первопроходцев. Тех, кто убегал недостаточно далеко, настигали солдаты. Но староверы были готовы скорее заживо гореть в очищающем пламени, чем отречься от завещанного отцами обряда богомолебствия. Даже малые дети говорили: «Нас сожгут на костре, зато на небе у нас будут красные сапожки и рубашечки, вышитые золотыми нитками. Нам будут давать меда, орехов и яблок сколько захотим. Мы не станем кланяться Антихристу». Иногда староверы, измученные преследованиями, забивались всей общиной – мужчины, женщины, дети – в деревянную церковь, закладывали изнутри дверь и, под пение старинных гимнов, поджигали здание и сгорали вместе с ним. На дальнем Севере монахи влиятельного Соловецкого монастыря склонили солдат размещенного там гарнизона постоять за старую веру (убедить солдат помог, в частности, Никонов запрет на водку). Объединившись, монахи и солдаты целых восемь лет выдерживали осаду, отражая все силы, какие только могло бросить против них московское правительство.