Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

17 июня 1709 года Карлу исполнилось двадцать семь лет. Девять из них он провел в боевых кампаниях, но судьба щадила его, и король всегда оставался невредим. Хотя под Нарвой в него на излете попала пуля, а в Польше он сломал ногу, Карл ни разу не был серьезно ранен. И вот сейчас, в самый критический момент его полководческой карьеры, удача неожиданно изменила шведскому королю.

Тем утром Карл направился к селу Нижние Млины осмотреть позиции на Ворскле, занятые казаками и шведами. Ожидалось, что битва, которая должна была развернуться к северу от Полтавы, отвлечет туда большую часть шведских войск. Однако король желал убедиться в том, что южный фланг охраняется надежно и противник здесь не прорвется. Между тем, в соответствии с замыслом Петра, русская конница беспрерывно тревожила шведов, отвлекая их внимание. Одна такая отвлекающая атака – попытка переправиться через реку – была только что отбита.

Около 8 часов утра с эскадроном драбантов появился Карл и стал осматривать позиции, разъезжая у самой кромки воды. Русские, из числа участников недавно отбитой шведами вылазки, укрылись на одном из многочисленных островков и, завидев группу всадников, судя по всему офицеров, открыли огонь, благо расстояние было невелико. Один из драбантов был сражен насмерть. Однако Карл, ничуть не тревожась о своей безопасности, неторопливо ехал вдоль берега. Лишь закончив осмотр позиций, король повернул коня и стал удаляться от реки – и в этот момент пуля русского стрелка попала ему в левую ногу.

Пуля пробила сапог, ударила в пятку, прошла вдоль ступни, раздробила кость и вышла возле большого пальца. Скакавший рядом польский аристократ, граф Станислав Понятовский, представитель короля Станислава при шведской армии, заметил, что король ранен, но тот приказал ему молчать. Должно быть, рана причиняла нестерпимую боль, но Карл продолжал инспекционную поездку, как будто ничего не случилось. Когда он вернулся в ставку, было около одиннадцати часов – он был ранен почти три часа назад. К тому времени многие офицеры и солдаты заметили необычную бледность короля и кровь, сочившуюся из пробитого левого сапога. Карл попытался слезть с седла, но от невыносимой боли лишился чувств.

Раненая нога так распухла, что нельзя было снять сапог, не разрезав его. Врачи осмотрели рану. Пуля прошила стопу насквозь и осталась в чулке у большого пальца. Кости были раздроблены, и в ране застряли осколки. Чтобы удалить их, требовалось сделать глубокий и болезненный надрез, и хирурги заколебались. Однако пришедший в сознание Карл был тверд: «Ну же, давайте! Режьте смелее!» – обратился он к хирургам и собственными руками поддерживал раненую ногу, пока проводилась операция. Он даже не отвернулся и ничем не показывал, что ему больно. Более того, когда хирург не решался обрезать распухшие и воспаленные края раны, король взял ножницы и удалил пораженную плоть собственноручно.

Известие о том, что король ранен, мигом облетело шведский лагерь и потрясло всех – от солдата до генерала. Краеугольным камнем, на котором зижделся боевой дух шведской армии, была вера в то, что их король не только непобедим, но и неуязвим. Карл всегда первым бросался в гущу сражения и ни разу не был даже задет, будто Господь прикрывал его невидимым щитом. Эта вера давала солдатам силы без страха следовать за ним повсюду. Карл мгновенно понял, какая возникла угроза для боевого духа армии. Когда в крайнем волнении к постели короля явились генералы и Пипер, Карл без тени тревоги на лице заверил их, что рана не опасна, быстро заживет и скоро он снова будет в седле.

Однако рана не только не заживала, но и стала гноиться. У Карла начался жар, воспаление пошло вверх и достигло колена. Врачи полагали, что ногу придется отнять, но не решались сказать об этом королю. Двое суток, между 19 и 21 июня, казалось, что и ампутировать ногу уже поздно, и Карл пребывал между жизнью и смертью. 21-го хирурги опасались, что смерть наступит с часу на час. Пока король лежал в горячке, от его постели не отходил старый слуга и, как ребенку, рассказывал ему сказки и старинные северные саги об отважных принцах, одолевавших злых врагов и получавших в награду прекрасных принцесс.

Немочь короля немедленно сказалась на тактической ситуации вокруг Полтавы. 17 июня уже раненный, но не впавший в беспамятство Карл, предоставил Реншильду самостоятельно решать, стоит ли оборонять брод у Петровки. Войска фельдмаршала были готовы к встрече собиравшихся за рекой русских эскадронов и батальонов и только ждали, когда противник начнет форсировать реку. Но, прослышав о ранении Карла, Реншильд оставил войска и помчался в ставку, чтобы поточнее узнать о состоянии Карла и о том, не будет ли изменен генеральный план баталии. Король приказал ему принять командование. Посоветовавшись со своими офицерами, фельдмаршал решил отказаться от первоначально задуманной атаки на северном фланге – слишком ощутимо ранение Карла выбило из колеи солдат и офицеров.

Петр узнал о том, что король ранен, к вечеру 17 июня. До сих пор его решение переправить армию через реку не было окончательным; он собирался лишь ступить на западный берег и посмотреть, что из этого выйдет. Теперь же, прослышав о ранении Карла, царь приказал армии выступать без промедления. 19 июня кавалерия Ренне и пехота Галларта беспрепятственно пересекли Ворсклу и быстро окопались в Семеновке. В тот же день основная армия снялась с лагеря в Крутом Берегу и двинулась на север, к броду у Петровки. Впереди шла гвардейская бригада, за ней корпус Меншикова, следом артиллерия и обоз и, наконец, корпус Репнина. С 19 по 21 июня, в те дни, когда Карл лежал при смерти, река была запружена людьми, лошадьми, орудиями и подводами: русская армия переправлялась с восточного берега. Когда вся она оказалась на западном берегу, сражение стало неизбежным. Противник лицом к лицу сошлись на тесном, ограниченном реками плацдарме, и ни один из них уже не мог отойти – отступать в непосредственной близости от сильного неприятеля весьма небезопасно. На западном берегу, воспользовавшись тем, что шведы не пытались сразу ввязаться в сражение, русские заняли позиции тылом к реке и стали усердно их укреплять. Они не сомневались, что очень скоро неприятель пойдет в атаку. Но этого не случилось.

К 22 июня шведы преодолели растерянность. Состояние короля оставалось тяжелым, но смерть ему более не грозила. Реншильд вывел армию в поле северо-западнее Полтавы и построил боевые порядки, вызывая Петра на битву. Дабы воодушевить войска, в носилках, подвешенных между конями, перед строем появился Карл. Но Петр не обнаружил желания принять вызов, а продолжал деловито укреплять свой лагерь. Он и так уже почти достиг своей цели – отвлек шведские силы от осады Полтавы. Видя, что русские не намерены вступать в бой, Карл приказал Реншильду не держать попусту людей в строю. Именно в этот миг, когда король на носилках находился среди солдат, из Крыма и Польши прибыли наконец долгожданные гонцы, от которых он с нетерпением ждал известий о подкреплении.