Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Там, где бухта Золотой Рог разделяет Босфор и Мраморное море, над городом вознесся Топкапы Сарай – султанский дворец, а точнее, дворцовый комплекс. Здесь, за высокими стенами, скрывались бессчетные хоромы, казармы, кухни, мечети, сады с журчащими фонтанами и длинные кипарисовые аллеи, обсаженные розами и тюльпанами [49]. Город в городе, существовавший исключительно ради удовольствия одного человека, дворец невероятно дорого обходился подданным султана. Каждый год из всех провинций империи сюда плыли корабли и тянулись повозки, груженные рисом, сахаром, горохом, чечевицей, перцем, кофе, миндалем, финиками, шафраном, медом, солью, сливами в лимонном соке, уксусом, арбузами. Как-то раз даже привезли 780 телег снега. Внутри этого города султану прислуживали 5000 человек. Султанским столом распоряжался главный хранитель скатерти, которому помогали старший над подносителями подносов, податели фруктов, солений и маринадов, шербета, старшина кофеваров и податель воды (султаны-мусульмане были трезвенниками). Имелся также старший наматыватель тюрбана со штатом помощников, хранитель султанского платья, начальники мойщиков и банщиков. В штате старшего цирюльника состоял маникюрщик, который каждый четверг приводил в порядок ногти султана. Сверх того были зажигатели трубок, открыватели дверей, музыканты, садовники, конюхи и целая армия карликов и глухонемых – последних султан использовал как гонцов, но особенно незаменимы они были в качестве прислуги, когда требовалась строгая конфиденциальность.

Но и сам этот тщательно скрываемый от глаз подданных дворец служил лишь внешней оболочкой внутреннего, еще более пристально оберегаемого частного мира – гарема. Арабское слово «харам» означает «запретный», и султанский гарем был запретен для всех, кроме самого султана, его гостей, обитательниц гарема и евнухов – их стражей. Из дворца туда можно было попасть лишь по одному-единственному переходу, который преграждали четыре двери, две железные и две бронзовые. Каждую из дверей день и ночь охраняли евнухи, которым был доверен единственный набор ключей. Переход этот приводил в запутанный лабиринт роскошных покоев, коридоров, лестниц, потайных дверей, внутренних дворов, садиков и бассейнов. Ко многим комнатам со всех сторон примыкали другие помещения, и поэтому свет просачивался в них сверху, сквозь витражи в застекленных куполах и крышах. Стены и потолки султанских покоев покрывали сложные узоры из голубых и зеленых никейских изразцов. Полы устилали яркие ковры, тут и там стояли низкие диваны, на которых обитатели могли сидеть «по-турецки», скрестив ноги – потягивать крепкий кофе или вкушать фрукты. В тех комнатах, где султан любил с глазу на глаз побеседовать с советником, имелись фонтаны, своим журчанием не дававшие любопытным ушам расслышать, о чем идет речь.

Гарем был замкнутым миром чадры, сплетен, интриг и, когда бы ни пожелал султан, телесных услад. Но кроме того, это был мир, подчинявшийся строгим правилам протокола и субординации. До Сулеймана Великолепного султаны официально женились; ислам позволял им иметь четырех жен. Но жена Сулеймана, рыжеволосая славянка по имени Роксолана, с такой настойчивостью вмешивалась в государственные дела, что с той поры османские султаны жениться перестали и правительницей гарема стала мать султана. Турки верили, что «под ногами матери лежит небо» и что, сколько бы ты ни имел жен и наложниц, мать у тебя одна и никто на свете не может заменить ее. Иногда, если султан был слишком молод или слаб характером, его мать сама давала распоряжения от его имени великому визирю. Место после матери султана занимала мать наследника престола, если таковой имелся, а за ней – другие женщины, родившие сыновей от султана, и только потом все остальные одалиски, или наложницы. Все эти женщины, по крайней мере формально, являлись рабынями, а поскольку обращать в рабство мусульманку не полагалось, то, следовательно, весь гарем составляли иностранки – русские, черкешенки, венецианки, гречанки. С конца XVI века большинство женщин поступало в гарем с Кавказа – жительницы этих мест славились своей красотой. Однажды переступив порог гарема, женщина оставалась в нем навсегда. Исключений быть не могло.

Оказавшись в гареме, обычно в десять-одиннадцать лет, девочка усердно постигала науку обольщения у опытных наставниц. Пройдя полный курс, девушка с надеждой ожидала момента предварительного одобрения, когда султан бросал к ее ногам платок, и она становилась «гезде» («замеченной»). Не всякая «гезде» дожидалась счастливого мига, когда ее призывали к султану и она превращалась в «икбал» («побывавшую на ложе»), но уж те, кому повезло, получали собственные покои, слуг, драгоценности, наряды и денежное содержание. А так как женщины гарема полностью зависели от того, насколько доволен ими султан, то все они жаждали попасть на его ложе, а оказавшись там, изо всех сил старались ему угодить. Они так усердствовали, что несколько султанов, пресытившись бесконечными днями и ночами страсти с этими полчищами пылких, полных обожания женщин, попросту помешались.

В этот уединенный женский мир не позволялось проникать ни одному мужчине, кроме султана. На страже гарема стояли евнухи. Сначала евнухи были белые – их большей частью вывозили с Кавказа, как и женщин для гарема. Но к началу XVII столетия все двести евнухов, охранявших гарем, были чернокожими. Обычно их покупали еще детьми, когда приходил ежегодный караван с рабами с верховьев Нила, и по дороге, возле Асуана, кастрировали. Любопытно, что, поскольку исламом это запрещено, то операцию производили копты – христианская секта, живущая в этом районе. Искалеченных мальчиков затем преподносили султану в подарок от его наместников и губернаторов Нижнего Египта.

Теоретически евнухи были рабами и слугами рабынь – обитательниц гарема. Но нередко они приобретали большую власть благодаря своей близости к султану. В непрестанном круговращении дворцовых интриг женщины в союзе с евнухами могли серьезно влиять на приливы и отливы султанских милостей, на распределение должностей. Со временем начальники черных евнухов, имевшие звание «кызлар агасы» – «господин девушек», или «ага Дома блаженства», стали нередко играть большую роль в государственных делах, превращаясь в грозу всего дворца, и иногда занимали третье место в имперской иерархии после султана и великого визиря. Ага черных евнухов всегда был окружен пышной роскошью, располагал множеством привилегий и большим штатом прислуги, в который входило и несколько его собственных наложниц, чьи функции, надо признаться, трудно себе представить.

В гареме, как и во всей империи, на султана смотрели как на полубога. Ни одной женщине не позволялось являться к нему без вызова. При его приближении всем полагалось быстро скрыться. Один из султанов, дабы известить о своем приближении, носил туфли на серебряной подошве, звеневшей по каменным плитам переходов. Собираясь купаться, султан сначала отправлялся в комнату для переодевания, где юные рабыни снимали с него одежды; затем в комнату для массажа, где его тело умащали маслами; затем в купальню с мраморной ванной, фонтанами горячей и холодной воды и золотыми кранами: здесь, если он желал, его мыли – обычно эта обязанность возлагалась на довольно пожилых женщин; наконец, его одевали и умащали благовониями – снова молодые женщины. Когда султану угодно было повеселиться, он направлялся в зал для приемов – чертог в голубых изразцах, устланный малиновыми коврами. Там он восседал на троне, его мать, сестры и дочери рассаживались на диванах, а наложницы – на подушках на полу, у ног султана. Если устраивались пляски танцовщиц, то могли призвать придворных музыкантов, но в этом случае им тщательно завязывали глаза, чтобы оградить гарем от мужских взглядов. Позднее для музыкантов построили над залом балкон с таким высоким бортом, что любопытные взгляды не могли за него проникнуть, но музыка была хорошо слышна.