Алексей Карпов - Владимир Святой [3-е издание]

В «Истории Российской» В.Н. Татищева имеется еще одно уникальное известие, касающееся русско-болгарских отношений. Под 6514 (1006) годом историк сообщает о торговом договоре, заключенном между двумя странами:

«Прислали болгоры (волжские) послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в городах по Волге и Оке торговать без опасения, на что им Владимир охотно соизволил. И дал им во все грады печати, дабы они везде и всем вольно торговали, и русские купцы с печатьми от наместников в Болгоры с торгы ездили без опасения; а болгоры все их товары продавать во градех купцом и от них купить, что потребно; а по селом не ездить, тиуном, вирником, огневщине (огнищанам; перечислены различные категории княжеских слуг. — А. К.) и смерди (смердам, то есть крестьянам. — А. К.) не продавать и от них не купить» {449} .

Вопрос о свободной торговле действительно был главным в отношениях между Русью и Волжской Болгарией. Именно попыткой утвердиться на восточном отрезке великого трансконтинентального торгового пути объясняются войны между этими государствами и в X, и в XII–XIII веках. Замечу, однако, что терминология и география татищевского известия указывают скорее на эпоху Владимира Мономаха или Андрея Боголюбского, нежели Владимира Святого.

Последнее десятилетие X века и начало следующего тысячелетия были весьма насыщенными в истории внешней политики Руси. В это время устанавливаются более или менее определенные границы на западе Киевского государства. Автор «Повести временных лет» записывал под 996 годом: «Жил князь Владимир с князьями окольними в мире — с Болеславом Лядским (Польским. — А. К.), и со Стефаном Угорским (Венгерским. — А. К.), и с Андрихом Чешским; и был мир между ними и любовь» {450} . Скорее всего, это известие имеет в виду более позднее время, поскольку Стефан занял венгерский престол только в 997 году, а Ольдржих Чешский (которого летописец, видимо, и называет Андрихом) — даже в 1013-м. Да и посещали Киев польские, венгерские и чешские послы вряд ли одновременно. Но указание на «окольних» князей очень важно: оно означало дипломатическое признание западной русской границы или, иными словами, присоединение Червенских и Хорватских земель к Киевской Руси.

Автор позднейшей Никоновской летописи сообщает о приходе к Владимиру послов от Болеслава Польского и «Андриха» Чешского «с любовью» под 992 годом (что, возможно, дублирует сообщение «Повести временных лет» под 996 годом), а также о послах «от королей чешских и угорских» под 1000-м. Не исключено, что во время этих переговоров обсуждались и матримониальные вопросы. Определенно об этом пишет В.Н. Татищев, который приурочивает переговоры к достаточно условному 1014 году: «Тогда же пришли ко Владимиру послы Болеслава Ляцкого, с ними же быша послы чешские и угорские, о мире и любви, просиша киждо дщери его. Он же обесча Болеславу дать за чешского большую, а за угорского другую, которую вельми любил, и обещал весною съехаться во Владимире граде на Волыни» {451} . О династическом союзе Владимира с Болеславом Польским (дочь которого стала женой русского князя Святополка) речь пойдет в следующей главе книги. Возможно, еще раньше Владимир породнился с венгерским правящим домом. В так называемой венгерской «Иллюстрированной хронике» (XIV век) сообщается о женитьбе венгерского герцога Ласло Сара, двоюродного брата короля Стефана, на некой русской княжне — как полагают, дочери князя Владимира {452} . Сын Владимира Святослав предположительно также был женат на венгерской княжне, причем его женитьба относится во всяком случае ко времени не позднее 1002 года (под этим годом в Никоновской летописи говорится о рождении у него сына Яна).

В течение всего этого времени не прекращался оживленный обмен посольствами между Киевом и Римом. Никоновская летопись сообщает о посещении папскими посланниками Киева в 991 и 1000 годах. (Напомню, что еще раньше, в 989 году, папские послы, по версии той же летописи, навестили Владимира в Корсуни.) Ответные визиты киевских послов в Рим состоялись около 994 ив 1001 году [126].

Даты посольств, конечно, условны. Цель их также не вполне ясна. Возможно, что и здесь мы имеем дело с дублированием под разными годами одного и того же известия о переговорах между Киевом и Римом. Но и оно может оказаться вымыслом позднейшего книжника: в XV и начале XVI века отношения между Москвой и Римом приобрели весьма оживленный характер, и книжники того времени были заинтересованы «углубить» их до времени равноапостольного Крестителя Руси.

Под 990 годом Никоновская летопись сообщает также о посольстве к князю Владимиру «из Грек» — очевидно, от императоров Василия и Константина.

Русско-греческие отношения развивались вполне успешно на протяжении всего княжения Владимира-христианина. Русь оставалась союзницей Византии даже после смерти царицы Анны (1011 год); русы участвовали в качестве наемников в войнах Империи в Болгарии, Сирии, Закавказье и на юге Италии. Уже после смерти Владимира, в 1016 году, русские и византийские войска разгромили в Крыму некоего «архонта Хазарии» Георгия Цуло (по другим данным, стратига Херсонеса). Согласно свидетельству византийского хрониста Иоанна Скилицы, русскими командовал брат Владимира Сфенгос {453} . (Как мы знаем, у Владимира к этому времени не осталось братьев. Кто из его родственников скрывается под этим именем, неизвестно.)

Византийцы, однако, не относились к русским с полным доверием. Из одного византийского военного трактата 90-х годов X века следует, что доместику (командующему войсками) и пограничным стратигам ставилось в обязанность готовить лазутчиков для тщательного разведывания положения дел у соседних с ромеями народов — в том числе и на Руси {454} .

Исключительный интерес вызывает еще одно известие Никоновской летописи под 1001 годом: «Послал Владимир гостей своих, аки в послах, в Рим, а других — в Иерусалим, и в Египет, и в Вавилон — соглядать земли и обычаи их».

Гости — купцы, нередко исполнявшие в то время дипломатические поручения. Если это сообщение не является позднейшим домыслом [127], то оно показывает широту кругозора князя Владимира. Ведь столь отдаленные от Руси страны вряд ли могли рассматриваться им в качестве возможных союзников. Скорее здесь — простой интерес, любознательность.

Сохранившиеся древнейшие русские письменные источники, и прежде всего «Повесть временных лет», с исключительной подробностью рассказывают о событиях первого десятилетия после Крещения Руси — 988–997 годов. Как мы видели, в распоряжении летописца находились разнообразные материалы — в том числе народные предания, какие-то церковные записи и т. д.

Но совсем другая картина обнаружится, если мы взглянем на летописные записи, касающиеся следующего периода княжения Владимира. После рассказа об осаде Белгорода (997 год) — зияющий провал. За шестнадцать лет — с 998 по 1013 год — «Повесть временных лет» содержит самую скудную информацию. Всего несколько кратких известий, извлеченных, вероятнее всего, из помянника киевской Десятинной церкви. В основном это события семейной жизни князя Владимира — сообщения о смерти его близких, а также сугубо церковные события, связанные с Десятинной церковью.