Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

На третий вечер наш кайф грубо прерывают. Дежурный по госпиталю, целый старший лейтенант, сморчок с узкими погонами административной службы (и такие были), в пошитой по спецзаказу морской фуражке с огромными полями, подбегает к нам и верещит, как недорезанный. Эмма в испуге отскакивает от коммуникативного отверстия и от страха уже не может приблизиться. Человеческие слова, миролюбивые увещевания на старлея не действуют: он продолжает верещать, весь в административном раже калифа на час. Тогда я подхожу к нему и шепотом, на ушко, использую всю первобытную мощь великого народного русского языка для характеристики его, старшего лейтенанта, личности. Старлей мгновенно затыкается и убегает, придерживая рукой прыгающую на заднице кобуру…

Через полчаса меня разыскивает посыльный матрос и сообщает, что мне надо явиться к заместителю начальника госпиталя по политчасти. Являюсь в роскошный кабинет, где возле сидящего капитана первого ранга уже стоит мой подшефный с торжествующим видом. Меня, человека в больничном халате, не приглашают даже сесть. Зато надменный замполит немедленно, нисколько не теряя времени, приступает к разносу и нотациям. Как это можно так грубо оскорблять офицера, который … Да как вы можете командовать своими подчиненными, если…, когда… Да вы знаете… и т. д. и т. п.

Нашли юного пионера для перевоспитания. Они хочут проявить свою руководящую заботу о моем « облико морале ». Спокойно выслушиваю первые рулады, а затем « на голубом глазу » и чрезвычайно вежливо заявляю, что товарища старшего лейтенанта я вижу первый раз в жизни, но буду счастлив с ним познакомиться в будущем. Очередная рулада застревает в горле у замполита, и они ошарашенно переглядываются со старлеем. Пауза затягивается. Я обращаюсь к замполиту, как старшему по званию:

– Товарищ капитан первого ранга, разрешите выйти?

Замполит машинально кивает, и я удаляюсь. Вскоре встречаемся со старлеем опять. Я безразлично говорю в пространство: « Придется врезать ». Он вздрагивает: понимает кому, за что и по какому месту я собираюсь врезать. Но жаловаться бесполезно: я разговаривал не с ним…

От обилия микстур сердце у меня перестает болеть и просто хлябает, как разношенный валенок. Спустя две недели меня выписывают из госпиталя с диагнозом: «нейроциркуляторная дистония » с ограничением годности к военной службе. Никто этой болезни не знает. Наши медики говорят, что в госпитале ее «назначают» всем непонятным больным, которым не могут поставить нормальный точный диагноз.

Это ограничение военной годности ничего не меняет в моей жизни: все так же я служу, то есть работаю, дежурю по графику, езжу в командировки – пока короткие – в Североморск и Прибалтику. Впрочем, наверное, все-таки что-то меняется: вопрос о моем переводе на Новую Землю для постоянной службы больше не возникает. Конечно, – ничего нельзя утверждать достоверно. И ничего нет постоянного в нашей военной судьбе.

Умная вставка из будущего.Лет через тридцать после описываемых событий я наткнулся на ученую статью о последствиях облучения «источниками ионизирующих излучений – ИИИ». Именно так грамотно следует называть землю, грунт, вокруг ПУИ и ОПР, даже бочку для мытья обуви, даже воздух, осадивший в легких и костях эти самые, но уже «постоянно действующие» ИИИ. Совершенно непонятно, удивительно, но, по вызываемым недугам от действия ИИИ, на первом месте стоит не лейкемия, не онкология, а именно загадочная нейроциркуляторная дистония. Упрощая мудреные латинские термины, можно сказать, что эта дистония нарушает работу всех суставов и суставчиков, всех нервов и «нервочков», а также частично разжижает мозги, то бишь, – влияет на психику. Но с мозгами – сугубо индивидуально: у некоторых они уже находятся в жидком состоянии, а некоторым просто нечего разжижать, – хоть застрелись. Таким товарищам – хорошо и спокойно.

Основная причина сердечных болей обнаружилась еще раньше, дистония только добавила, так сказать – усугУбила. Но об этом – после.

Если бы я знал эти важные сведения «до того», что-нибудь бы изменилось? Кажется, я уже разбирал эту ситуацию, так что повторюсь: не изменилось бы ровным счетом ничего. Наша судьба где-то уже записана. Нам только кажется, что мы можем изменять эти программы… Кто знает, каким карандашом и на чем тампишут наше будущее?

В конце 1958 года в части по настоянию Д. Н. Чернопятова возобновляется настоящая техническая и всякая другая учеба офицеров. Объявляется съезд всех офицеров части, – конференция, продолжительностью на целую неделю. На заседаниях делаются всевозможные доклады, – с обобщением опыта, обзорные – по новинкам, учебные, «разбор полетов» в разных аспектах и т. д. У меня, например, доклад: «Опыт экспедиционного монтажа». По некоторым разделам, особенно по действующим уставам, надо сдать зачеты. Мы – молодая, растущая часть. Наши инженеры – офицеры действительно растут очень быстро, приучаются решать все более сложные вопросы. Конференция для всех – очень нужная и серьезная учеба. Кроме того, люди, которые по несколько месяцев не вылезают из своих Тьмутараканей, могут теперь решить личные вопросы. Встретиться с женой и детьми. Прильнуть к культурным центрам – от забегаловок до Эрмитажа. Только здесь мы можем встретиться и поговорить с друзьями, разбросанными военно-монтажной судьбой по всему СССР. Короче: конференции – это не только работа, но и праздник. К ним тщательно готовимся, они проводились в части много лет.

Темная вставка из светлого будущего.До тех пор, пока отцами-командирами не стали современные менеджеры– личности, которым обычная нормальная работа, не ведущая немедленно к личномуобогащению, – глубоко противна…

В конце года в часть поступает огромное количество чертежей, в основном – секретных. Работаем над проектом «Надя» по отдельным фрагментам, не представляя себе, что это за зверь в целом, и для чего могут пригодиться некоторые его параметры. Например: в некоем помещении есть система отопления, в которой предусмотрена точность поддержания заданной температуры почти ± 0,10 °C. Более понятны сверхпрочные затворы – ворота с механизмами: наружные – бетонные, и внутренние – стальные с гидравлическим уплотнением. Эти «форточки» весом десятки тонн должны выдержать удар современных «хлопушек». Ну и еще куча всяких непонятных прибамбасов. Наша задача: из общих чертежей стадии КМ (конструкции металлические) разработать чертежи в стадии КМД (КМ, детали). Эти детали надо заказать, изготовить на заводах, принять их и затем смонтировать (установить, связать, подключить, задействовать) в заданных местах СССР.