Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы

Дора быстро поладила с директором. Ее дебют в Друри-лейн состоялся 18 октября 1785 года. Дора сыграла прелестную Марджери в пьесе «Девица из провинции». [6]Сама по себе пьеса вызывала смешанные чувства. Уже позднее романистка Фанни Берни писала о другом представлении: «Миссис Джордан играла восхитительно, однако же сама пьеса настолько неприятна своим сюжетом и его развитием, что даже ее похвальная игра не могла развеять всю эту омерзительность». В отличие от чопорной мисс Берни, завсегдатаи театра рукоплескали пьесе.

Почти сразу же в Лондоне заговорили о новом даровании. Через несколько дней полюбоваться на Дору пожаловал принц Георг, а за ним потянулась аристократия. Последующие спектакли – «Двенадцатая ночь», «Цимбелин», «Поездка в Скарборо» – тоже имели огромный успех, который не мог не отразиться на гонорарах. Начиналась жизнь, о которой Дора так мечтала.

Вскоре среди многоликой толпы поклонников она начала выделять темноволосого молодого человека. Это был Ричард Форд, сын одного из крупнейших акционеров театра. Их мимолетный интерес перерос в глубокую привязанность. Ричард и Дора идеально подходили друг другу – практически ровесники (ему 27, ей 24), оба трудоголики и оба же влюблены в театр.

Доре импонировало, что Ричард ценит ее не только как любовницу, но и как профессионала. Независимость, в том числе и финансовая, была для нее крайне важна. Она не хотела лететь в золотую клетку и не искала богатых патронов. Она хотела замуж. Замуж за Ричарда, такого надежного, ответственного, понимающего. Он действительно обещал на ней жениться, но после того, как отец свыкнется с его решением. А до тех пор они с Дорой могут жить как муж и жена.

Ведь клятвы перед алтарем – пустая формальность. Главное – любовь.

Доре казалось, что она превозмогла семейное проклятие. На самом деле, она еще раз прошлась по заколдованному кругу.

На пару с Ричардом Дора сняла дом в районе Блумсбери, на Гоуэр-стрит, 5. Здесь хватало места для Хестер и маленькой Фанни, у которой вскоре появились две сестрички: в 1787 – Доротея Мария, получившая прозвище «Доди», в 1790 – Люси Хестер. Рождению Люси, любимицы Доры, предшествовало печальное событие: во время эдинбургских гастролей скончалась Грейс, которая повсюду путешествовала вместе с дочерью.

А через год последовал новый удар, впрочем не настолько болезненный. После того как отец Ричарда продал свои акции, молодой человек проявлял уже меньше интереса к театру Друри-лейн. Он начал задумываться о карьере в парламенте и уже сам понимал, что жена-актриса может явиться препятствием на этом пути.

К этому времени друзья укрепились во мнении, что Ричард и Дора тайно женаты; Дора уже подписывала письма «Д. Форд». Перемена Ричарда не могла ее не задеть. Дора поставила его перед выбором. Как писал ее знакомый: «В конце концов, она потребовала от него решительный ответ касательно женитьбы и, заметив его уклончивость, недвусмысленно сказала ему, что уверена, по меньшей мере, в одном: если ей придется выбирать между предложениями протекции, она выберет самое выгодное из них. Если же он сочтет ее достойной быть женой, ни одно искушение не будет настолько сильным, чтобы оторвать ее от мужа и от супружеских обязанностей».

Этот разговор поставил точку в их отношениях, но Дора не печалилась. Она была популярной актрисой на пике карьеры. У нее были славные дети, на которых Ричард обещал не претендовать. Наконец, у нее был еще один поклонник, и какой! Принц Вильгельм, он же герцог Фитцкларенс.

Новый поклонник был полной противоположностью Доры Джоржан. Она радовалась, если в неделю выпадал один выходной – он день-деньской томился от безделья. Она заслуженно гордилась своей карьерой – он считал себя неудачником. Пожалуй, объединяло их лишь одно – стремление обрести семью.

Как и его старший брат Георг, Вильгельм был обделен родительской любовью. Но если наследнику перепадали хоть какие-то крохи любви, с младших сыновей был совсем другой спрос. Когда Вильгельму исполнилось 13 лет, родители отправили его мичманом во флот. Морская жизнь была более чем суровой, условия на кораблях – тяжкими, наказания – так просто чудовищными, только титул спасал Вильгельма от кошки-девятихвостки.

Первый год оказался для него самым удачным: юноша участвовал в битве у мыса Сент-Винсент, когда английский флот одержал победу над испанской эскадрой, и один из захваченных линейных кораблей назвали в честь принца. Но на этом его везение закончилось. Служба в Вест-Индии, пусть даже при наличии собственного корабля, тянулась скучно, а во время редких визитов домой Вильгельм только бесконечно выслушивал нотации родителей, которых раздражали его моряцкие замашки.

Услышав о безумии отца и предполагаемом регентстве брата, Вильгельм сбежал в Англию, надеясь, что Георг не оставит его своей милостью. Ко времени же его прибытия отец успел выздороветь настолько, чтобы отругать его за самовольную отлучку. После побега адмиралтейство категорически отказалось принимать принца обратно, и король, ворча, даровал ему титул герцога Кларенса.

Последнего герцога с таким титулом, по легенде, утопил в бочке с мальвазией его родной брат Ричард III. Георг тоже не жаловал младшего брата. Он привык проводить время с придворными остроумцами Шериданом и Фоксом, а с недалеким Вильгельмом ему было скучно. Как-то раз, желая угодить Георгу, Вильгельм предложил «жениться на какой-нибудь богачке», чтобы она уплатила его долги. «Да кто же за тебя пойдет?» – скептически отозвался Георг.

Принц Вильгельм

Вероятнее всего, Вильгельм и Дора впервые столкнулись лицом к лицу в июне 1789 года. По окончании пьесы Конгрива «Любовью за любовь» Вильгельм зашел за кулисы, чтобы показать актеру, игравшему моряка, как правильно завязывать шейный платок. Практичность герцога понравилась Доре, а он, в свою очередь, не мог устоять перед ее обаянием. Как и все дети Георга III, Вильгельм был завзятым театралом и даже участвовал в любительских постановках. Актриса не могла его не увлечь.

Когда последний след Ричарда испарился в небытие, Вильгельм отправил очередное письмо брату, своему равнодушному конфиденту: «Ты можешь преспокойно поздравить меня с моим успехом: все уже устроено: они никогда не были женаты: тому у меня имеются все доказательства, и даже юридические… Моя уверенность в твоей ко мне дружбе не позволяет мне ни на момент усомниться, что ты, дорогой брат, благосклонно отнесешься к женщине, которой заслуженно принадлежит мое сердце и доверие и которая даровала мне столь много однозначных и прочных доказательств своей необычайно прочной ко мне привязанности». (Эпистолярный жанр ему тоже не давался.)