Юрий Жук - Вопросительные знаки в «Царском деле»

Таким образом, приезд Коннаута и принятие на службу Лэндфилда были частью нового плана по освобождению Царской Семьи, после того как за месяц до этих событий «миссия особой важности» Яковлева провалилась.

Первый ключ к разгадке того, что могли повлечь за собой эти планы, мы получаем из информации об одном очень интересном собрании, состоявшемся в Москве как раз через два дня после прибытия принца Артура в Америку. (Об этом будет подробно рассказано в главе 2. «Как происходила подготовка к убийству Царской Семьи, и санкционировал ли В. И. Ленин Её расстрел?» )

Такое стечение обстоятельств говорит о том, что чехи под руководством Томаша Масарика были наверняка более серьёзно вовлечены в попытки свержения большевиков и освобождение Царской Семьи, чем пытается доказать нам «условная история».

25 мая 1918 года, то есть на той же неделе, когда начался «мятеж» Отдельного Чехословацкого Корпуса, и в то время, когда принц Артур всё ещё находился в Соединённых Штатах, от Брекенриджа Лонга к Гэвину Мак Набу была повторно послана вторая телеграмма с запросом о Джероме Баркере Лэндфилде. Тон телеграммы выражал настоятельную необходимость: «…теперь мы нуждаемся в нём» .

Также 25 мая, но за несколько часов до этого, на расстоянии в тысячи миль от Америки, в России, американцы ещё раз проявили активность.

Авторы недавно вышедшей в нашей стране книги «Михаил и Наталья» Розмари и Доналд Крауфорд утверждают, что 25 мая 1918 года, то есть в то время, когда Великий Князь Михаил Александрович находился в Перми под домашним арестом, ему нанесли визит два американца: м-р О'Брайен и м-р Гесс. (Авторы утверждают, что они «принадлежали к такому сорту людей, за которым Чека вело осторожное наблюдение как за вероятными посланниками к заговорщикам, намеревавшимся освободить Михаила» .) Но если это принять на веру, то не имели ли указанные господа целью проинформировать Великого Князя о тех планax, которые «шлифовались» принцем Артуром в Америке?

«Возможность» использовать Лэндфилда, о которой Лонг упоминал в своей телеграмме к Мак Набу сразу после прибытия в Америку принца Артура Коннаутского, теперь, видимо, должна была срочно реализоваться, что было вызвано присутствием принца Артура. Лэндфилд немедленно свернул все свои дела в Калифорнии, а Государственный департамент также быстро нажал на тайные пружины, чтобы суметь оплатить расходы Лэндфилда, используя бюджет департамента. 31 мая Лэндфилд прибыл в Вашингтон. Но даже по сей день в документации Государственного департамента не обнаруживаются сколь-нибудь значительные материалы о его деятельности до 1919 года.

Однако в картотеке имеется одна примечательная карточка, сохранившая запись относительно связи Лэндфилда с генералом Алексеевым, который был одним из тех генералов, которых антибольшевистские силы поддерживали через банковскую программу. Несмотря на то, что оригинального документа больше не существует, из конспекта явствует, что генералу М. В. Алексееву необходимо было держаться до прибытия «доктора». Упоминание некоего «доктора» является намёком на определённые обстоятельства, поскольку, когда в 1933 году были опубликованы мемуары Сиднея Рейли, то в одной из записей там тоже можно прочитать: «Доктора начали операцию слишком рано, и состояние пациента серьёзное» .

Одним из «докторов», которых имеет в виду С. Рейли, был его друг Борис Савинков, бывший террорист и бывший помощник Министра-Председателя А. Ф. Керенского, с которым теперь заигрывали союзники. Б. В. Савинков был военным руководителем другого тайно запланированного восстания против большевиков, намеченного на середину июля 1918 года. Однако вследствие предательства ему пришлось начать действовать преждевременно, что привело к провалу. К Б. В. Савинкову, если бы этот план не провалился, должны были присоединиться другие «доктора» (военные лидеры союзных войск).

Американский консул в Москве Де Витт Пул впоследствии, давая показания Конгрессу в 1920 году, «неоднократно и категорически отрицал, что имел информацию или был причастен к какому-либо заговору против Советского режима (1918)» . Однако труд Дэвида Фоглсонга о «секретной войне» показывает, что на самом деле Пул посылал в Вашингтон телеграмму, в которой говорилось о запланированной дате восстания, намеченного на середину июля.

Так как Джером Баркер Лэндфилд совместно с Государственным департаментом были полностью осведомлены о деятельности Бориса Савинкова и той ситуации, которая сложилась в России в июле 1918 года, мы можем вполне допустить, что в критический период июня и июля 1918 года Лэндфилд также поддерживал связь с другими ключевыми деятелями в России. Даже Томаш Масарик благодарил Лэндфилда за то, что он проявлял «глубокую заинтересованность во всех русских делах» и «был предан нам» .

О глубине его преданности и размахе его деятельности, скорее всего, мы уже не узнаем, поскольку все остальные дела из той серии, связанной с событиями лета 1918 года, и, особенно, июня и июля в России, были уничтожены в 1929 году по «приказу строевого офицера». Но теперь можно утверждать, что чехи были у него в долгу за его тайные действия в их пользу, а также в пользу их российских дублёров.

Тот факт, что Савинкова предали и, основываясь на ложной информации, он начал восстание в конце первой недели июля, поставило под угрозу всю согласованную последовательность событий. Об этих событиях Лэндфилд и другие были полностью осведомлены, что становится теперь ясным из того уничтоженного документа, в котором Алексееву советуют держаться до прибытия «доктора».

Таким образом, можно предположить, что в действительности стратегия союзников предусматривала, что чехи, войска Савинкова и Алексеева – с юга, японцы – с востока, а также британцы, которые под командованием генерала Пула вошли в Россию с севера, совместными усилиями осуществят попытку свержения большевиков весной и летом 1918 года. И лишним подтверждением этому является то, что британским операциям были присвоены кодовые названия «Сирена» и «Илоуп» (побег с возлюбленным).

А если это так, то с кем собирались «бежать» британцы? Взглянув на ситуацию с другой стороны, можно предположить, что единственным кандидатом на роль «беглеца» была Царская Семья, что, в свою очередь, кажется весьма логичным.

Приблизительно в середине мая в Нью-Йорке, почти в то же время, когда прибыл принц Артур, Чарльз Крейн написал письмо секретарю президента Вильсона Тумулти, в котором благодарил президента за его недавнее решение о поддержке усилий славянского народа. Доказательств того, что Крейн встречался с Лонгом или принцем Артуром во время его пребывания в Нью-Йорке для обсуждения происходящих в России событий не сохранилось, однако это вполне могло произойти, поскольку Крейн и Брекенридж Лонг были близкими друзьями и часто оказывали воздействие на Вильсона по той же повестке дня.