Лиза Мигунова - В объятиях богини

У Гранта в 1993-м никаких подвижек в карьере не наблюдалось. Он принял предложение на съемки фильма «Поезд в ад», затем снялся в «Остатке дня». Обе картины никакого успеха не имели. С «Поездом в ад» вообще неприятно вышло. Фильм не имел успеха в прокате и его решили переделать. Вырезали многие эпизоды и сменили концовку. Должного успеха картина все равно не получила, тогда как в главных ролях там Малкольм МакДауэлл и Хью Грант.

Ближе к концу 1993-го года на глаза актера попался сценарий фильма «Четыре свадьбы и одни похороны». Простенький сюжет сценариста Ричарда Кертиса совершенно не впечатлил актера, привыкшего играть Шопена, ну или на худой конец Байрона. Лиз тогда заинтересовалась сценарием, который долго обсмеивал Хью и сказала: «Это как раз то, что нужно!». Именно такое кино смотрела бы тетушка Мэри, где-нибудь в Хэмпшире. Хью дал согласие на съемки в фильме.

Бюджет самого успешного в истории британского кино фильма составлял всего 4,4 миллиона долларов. Для сравнения бюджет «Пассажира 57», который недавно вышел в прокат, составлял 16 миллионов долларов. Причем боевик был тоже не самым высокобюджетным проектом. С Хью Грантом как-то определились, а вот возлюбленную для него подыскать никак не могли. Лишь за две недели до начала съемок продюсеры, наконец, приняли решение и утвердили на главную роль Энди МакДауэл.

Впрочем, Хью искренне наслаждался съемочным процессом. На площадке он встретился с Кристин Скотт Томас, с которой был знаком еще по «Горькой луне». И в ленте Полански, и в «Четырех свадьбах» актриса играла героиню с именем Фиона. Все съемки проходили в окрестностях Лондона, так как денег на поездки по стране просто не было. Хью Грант был рад этому обстоятельству. Никуда ездить было не нужно, он в родном и любимом сердцу Лондоне с любимой Лиз и все вокруг легко и хорошо. Как же он давно не жил вот так, легко и свободно. Выпивая виски по вечерам с любимой женщиной. Играя в любимый гольф в редкие свободные минуты. В кои-то веки он жил так, как представлял карьеру актера, когда играл в комедийном шоу после колледжа. Ему была просто необходима такая передышка.

В фильме было много массовых сцен: как минимум, нужно было отснять четыре свадьбы и одни похороны. Денег на массовку не было совершенно, поэтому людей пускали на съемочную площадку прямо в уличной одежде. На костюмы для актеров массовых сцен элементарно не хватало средств бюджета. Хью над этим смеялся и постоянно говорил о том, что фильм с треском провалится в прокате. В принципе, так думало большинство актеров. Тем не менее, сниматься было приятно, а от сложных психологических ролей действительно, медленно, но верно ехала крыша.

На съемочной площадке фильма Хью сдружился с Роуэном Аткинсоном (мистером Бином). Их сблизила любовь к хорошим автомобилям.

Простой сюжет о том, как молодой человек не хочет жениться покорил только в США 12,6 миллионов зрителей. Общая сумма сборов по прокату составила 244 миллиона долларов. Фильм открыл целую серию картин по сценариям Ричарда Кертиса. «Реальная любовь», «Ноттинг Хилл», «Дневник Бриджит Джонс» и пр. Все простые и милые истории были написаны одним сценаристом – Ричардом Кертисом и во всех этих фильмах главным действующим лицом был Хью Грант.

Если бы не надоедливые журналисты, которые без конца спрашивали, не собирается ли он жениться на Лиз, Грант был бы абсолютно счастлив. Почему папарацци не спрашивали, не собирается ли Хью ненароком застрелить Лиз, когда он снимался в «Горькой луне»? В фильме «Четыре свадьбы и одни похороны» есть забавный эпизод, где герой Гранта спрашивает у своего друга о том, стоит ли жениться, тот ему отвечает:

«Знаешь, мы с тобой всегда были очень разными. Я просто хотел встретить простую милую девушку, с которой мне было бы хорошо, ну и которой я был бы тоже не противен. Я никогда и не искал какой-то большой и светлой любви».

Не то, чтобы сам Хью Грант ждал свою Большую и Светлую Любовь, с которой он, наконец, пойдет под венец. Ждать того, когда встретишь девушку, на которой женишься, как-то глупо. Можно еще свои похороны ждать с тем же успехом. Но вот ощущение того, что где-то там за поворотом он встретит девушку, которая перевернет его мир. Ангелы запоют, Бог подаст знак, нимб засветится у нее на голове и так далее, вот такое ощущение было. Где-то там за поворотом будет что-то лучше и интереснее. Глупо связывать себя узами брака, если дальше будет только интереснее. С Лиз ему было хорошо. Каждый раз при виде бездонных глаз девушки он вновь и вновь утопал в них. Порой она была несносной, почти всегда, если честно. Но с Лиз Хью Грант было тепло, только нимба у нее над головой как-то не видно было.

Хью собирался на презентацию фильма «Четыре свадьбы». В комнату вбежала Лиз, уже готовая к выходу.

- О-отлично выглядишь. – только и смог сказать Хью, разглядывая платье Элизабет.

- Спасибо. Ты же будешь королем этой вечеринки, а я хочу сегодня быть королевой. – весело ответила Лиз.

- Не то слово…

- Зачем ты надел этот галстук, сюда больше подойдет бабочка. – Лиз подошла к Хью и поправила его волосы, чтобы прическа больше смахивала на романтическую лохматость героя фильма.

- Да ну, Лиз, не относись к этому так серьезно, фильм того не стоит.

- Я уверена, что тебя ждет успех. – решительно заявила Лиз.

- Помнишь Ричарда Баннета, который музыку к фильму писал? Так вот он умудрился заснуть на предпремьерном показе, так что даже не говори мне про успех. – рассмеялся Хью, продолжая пристально рассматривать наряд Лиз Херли.

Глава 7. Бунтарка Estée Lauder

7 лет вместе

9 марта 1994-го года из шикарного автомобиля, подъехавшего к красной дорожке, вышел сияющий Хью Грант. Фотографы ринулись снимать главного героя торжества. Хью повернулся, чтобы помочь выйти Лиз Херли. В этот момент фотографов уже совершенно не интересовал Хью, намного интереснее было фотографировать платье Элизабет Херли.

Знаменитое платье актрисы обошло все таблоиды мира и было включено в список ста самых шокирующих нарядов современности. Почему-то таблоиды упорно описывали платье Лиз так: «Куски ткани, небрежно сколотые английскими булавками». Вообще-то платье было Versace и булавки, соответственно, тоже. Вряд ли, если бы Лиз порвала на себе обычное черное платье, и сколола бы его булавками, это имело бы успех. Длинное черное платье действительно не давало ни малейшего простора для фантазии. Глубокое декольте открывало грудь, под лифом начиналась «дыра», которая была скреплена огромными золотыми булавками, анатомически располагавшимися там, где под платьем находились ребра актрисы. Затем следовала длинная юбка в пол, вырез на которой практически доходил до ребер, то есть до булавок.