Лиза Мигунова - В объятиях богини

До тех пор, пока шрам не прошел Хью просто купался во всеобщем внимании. Он заслужил уважение у одноклассников и имел просто неимоверный успех у девочек. Не то, чтобы в школе его обижали, но вот уважения он раньше не вызывал. Сейчас же он выходил на улицу и чувствовал примерно то же, что испытывал, когда хорошо играл на сцене. Ему очень нравилось это всеобщее внимание, но еще больше ему нравилось то, что это настоящая жизнь. Шрам являлся своего рода доказательством того, что он живой человек в настоящей жизни, где есть место крови и боли. Как в кино. Как там, в настоящей жизни, за пределами района Хаммерсмит, в респектабельном пригороде Лондона.

Шрам прошел буквально через месяц. Детская память очень короткая, и через неделю после снятия швов о Хью все забыли. Он снова не вызывал повышенного интереса у девочек, ему вновь досталась женская роль в спектакле, а следовательно, и снова появились насмешки со стороны сверстников. А главное: снова появилось это жуткое отвращение от собственной физиономии в зеркале. «Девочка и есть девочка». Ничего мужественного в нем нет. На глаза Хью навернулись слезы и он зажмурился. Вспомнилось, как всего полтора месяца назад все склонились над ним, все так волновались, сочувствовали. Вспомнился этот дикий шок от всеобщего внимания и… Он решил повторить успех. Решение пришло внезапно, и оно показалось единственно верным. Хью схватил с полки в ванной комнате отцовскую бритву, и полоснул себя лезвием. Кровь тут же выступила, а вместе с ней появилась и жгучая боль. Лицо буквально обожгло и самое страшное: боль не проходила, а лишь усиливалась, пока не стала совсем нестерпимой.

Ни на следующее утро, ни даже через день Хью в школу не пошел. Лицо раздулось, а в рану поступила инфекция. Ни о каком сочувствии речи идти не могло. Впрочем, желание заглянуть за черту идеального мира никуда не ушло. Бунт против собственной ангелоподобности еще будет, но тот случай на долгое время испугал Хью. Мир по ту сторону идеальности отпугнул его. Хотелось выйти посмотреть на то, что же там в другом мире, но обязательно вернуться. Обязательно нужно было оставить дверь открытой, дверь в уютный пригород Хаммермит неподалеку от Лондона.

«Разумеется, это было большой ошибкой, - вспоминает Хью Грант. – Особенно если учесть, что в порезы попала инфекция, и они воспалились».

Тот случай во многом сформировал личность Хью, сформировал его вечное стремление к недозволенному и вечный страх перед ним.

Впоследствии Хью вывернул плечо, катаясь на скейте. Эта травма имела куда более серьезные последствия. По сей день Хью страдает от того, что поврежденная кость, перегружаясь, порой выпрыгивает из сустава. Эта травма не оказалась столь эффектной, как тот памятный шрам на лице. Бунт против идеальной жизни, казалось, окончательно уснул. На целых 22 года. В 1995-м Революция Гранта имела куда более тяжелые последствия, чем тот неудачный порез папиной бритвой, но до этого Хью еще было очень далеко. Сейчас он продолжал играть в театральной секции, учиться и играть в футбол. Каникулы Грант проводил в Шотландии с дедушкой, часто ездил на охоту и прилежно играл роль английского мальчика из приличной семьи. У Дедушки Хью бывать очень любил. Там он чувствовал себя настоящим мужчиной. Более всего ему нравилась охота.

Я обожаю охоту. Когда я был маленьким мальчиком, нас с братом часто отправляли к дедушке в Шотландию. Дедушка расставлял человеческие фигуры, и мы с братом стреляли по ним. Особенно нравилось, когда эти фигуры разрывались. Это не лучший метод воспитания, но нам очень нравилось.

В остальное время Грант вел себя очень правильно. В 1967-1968 годах он сменил две школы, в каждой из которых учился очень хорошо. В 1969 году Грант поступил в престижную школу «Латимер», которую впоследствии и закончил. Несмотря на всю именитость рода, в семье денег было очень немного. Хью старался изо всех сил оправдать ожидания родителей. Он играл в драмкружке, прилежно учился, играл в футбольной сборной школы. Плюс к тому он играл в крикет.

Он был умнейшим из умных (Крис Хаммонд, классный руководитель Хью Гранта)

Без особенных проблем Хью поступил Оксфордский колледж на отделение искусствоведения и даже выиграл стипендию Голсуорси. С девочками уже давно проблем не возникало, разве что от избытка женского внимания Хью частенько попадал в нелепые ситуации. В колледже он продолжил заниматься своим любимым хобби и вступил в театральную студию колледжа. Здесь Хью уже играл не зайчиков и девочек. Ему доставались куда более интересные роли. Впрочем, никаких особенных эмоций при выходе на сцену Грант уже не испытывал и воспринимал подмостки как непременный атрибут своей жизни

В первый раз я увидела Хью на одной из вечеринок Оксфорда. Уже тогда в нем было что-то особенное. Он был настоящей звездой в компании (Анна Чансэллор)

Студенческое сообщество Piers Gaveston Society стало новым протестом Хью Гранта против роли приличного мальчика из фешенебельного Лондона. Оксфорд славится своими тайными сообществами, ну а это было самым тайным среди всех. Организация названа в честь любовника короля Эдварда II, известного своей нетрадиционной ориентацией. Сообщество это славилось своей любовью к организациям эротических вечеринок. Ни в чем особенно криминальном Хью Грант замечен не был. Учился Грант хорошо и ему даже предложили продолжить образование и получить степень по философии, но стипендии при этом не выделили, так что пришлось отказаться. Параллельно он играл в драматической студии, подрабатывал помощником агронома в футбольном клубе «Фулхэм». Кстати до сих пор болеет за эту команду.

Глава 2. Маленький танк или тортики во имя цели

За 9 лет до встречи с Хью

Лиз сидела в гостиной и меланхолично поглощала тортик. Во входную дверь без стука вошел сосед, с которым она познакомилась на днях. В благополучных районах Великобритании не принято запирать двери, но такой бесцеремонностью мало кто страдает.

- Лиз с тобой все в порядке? – настороженно спросил парень, имени которого Лиз к своему стыду не помнила. Таких случайных знакомых в ее жизни было слишком много, чтобы запоминать каждого. Семья часто переезжала и соседи менялись с калейдоскопической скоростью.

- Все отлично, как видишь. – хмуро ответила тринадцатилетняя Лиз Херли.

- Я вижу тебя уже третий раз, и ты все время ешь. Может, у тебя что-то случилось, у тебя стресс? – мальчик, видимо, насмотрелся за лето дневных теле-шоу и стал разговаривать, используя термины телепередач.

- Все отлично. У меня переходный возраст. Вот и перехожу себе с удовольствием. – резко отреагировала Лиз и ушла из гостиной, ясно давая понять знакомому, что не желает больше с ним общаться.