Вадим Гольцев - Крах Белой мечты в Синьцзяне: воспоминания сотника В. Н. Ефремова и книга В. А. Гольцева «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова»

В целях борьбы с пособниками Советской власти, скорейшего введения жизни в нормальное русло и предупреждения самосудов, Военный Штаб признал необходимым объявить область на военном положении с применением узаконений о Военно-Полевом Суде. Однако военно-полевые суды вскоре были отменены, так как выяснилось, что они были ликвидированы еще Временным Правительством в марте 1917 года. Осуществляя военную власть в городе, жесткий Сидоров просил Правительство, ввиду крайней необходимости, разрешить введение ускоренных судов и повышенных репрессий, до смертной казни включительно. В этом ему также было отказано. А тут еще вспыхнула междоусобная война казаков и крестьянства под боком, в северном Семиречье. 11 июня 1918 г. белые войска вошли в Семипалатинск и вскоре в их руках оказалась вся территория, занимаемая ныне Северным и Северо-Восточным Казахстаном. Захват сибирской контрреволюцией Семипалатинска открыл ей дорогу на северные районы Семиречья – на Сергиополь, затем – Верный и далее вглубь Туркестана.

Взятие Семипалатинска явилось сигналом для активизации казачьих мятежей в Капальском и Лепсинском уездах соседней Семиреченской области. Казаки разгоняли местные Советы, арестовывали их членов, нередко расстреливая их, создавали вооруженные отряды.

Обеспокоенное этими событиями, Временное Сибирское правительство, находившееся у власти до колчаковского переворота (18 ноября 1918 года), решило воспользоваться ситуацией и захватить Семиречье.

В составе армии Временного Сибирского правительства находился 2-й Степной корпус со штабом в г. Омске. Корпусом командовал генерал-майор П. П. Иванов-Ринов [29]. Для захвата Семиречья он срочно сформировал сильный отряд, начальником которого был назначен старый семиреченец, около 30 лет прослуживший в этих краях и хорошо знавший местные условия, полковник Ярушин [30]. Ближайшей задачей полковника Ярушина был захват Сергиополя и свержение здесь Советской власти, последующей – формирование из зажиточной части казачества, кулачества и байства белогвардейских и алашордынских отрядов и свержение Советской власти в Северных районах Семиречья.

В формировании отряда Ярушина принял активное участие и начальник войск Семипалатинской области есаул П. И. Сидоров. Чтобы обеспечить отряду Ярушина продвижение вглубь Семиречья, есаул решил произвести разведку боем тракта на отрезке Семипалатинск – Сергиополь (Аягуз). По данным В. А. Шулдякова 7 июля из Семипалатинска выступил конный отряд подъесаула Г. П. Люсилина в составе Семипалатинской партизанской сотни, сводной сотни 3-го Сибирского казачьего полка и офицерской пулеметной команды (более 100 сабель, 2 пулемета). На рассвете 15 июля отряд Люсилина в конном строю с налета захватил Сергиополь. «Не останавливаясь, влетел в Крепость и дал залп по казармам, из которых повыскакивали полуодетые красноармейцы. Они заметались в паническом ужасе. Но далеко не все. Часть успела перебежать в окопы и открыла залповый огонь, да такой действенный, что казаки не выдержали и ускакали из Крепости в город. Красные получили некоторое время для того, чтобы прийти в себя и сорганизоваться. Они явно готовились к отражению наступления со стороны Семипалатинска, так как вокруг Крепости сплошным кольцом были вырыты окопы. Теперь красноармейцы – их было до 100 человек – заняли круговую оборону и огнем пресекли все попытки казаков пойти в атаку. Вечером белые оставили Сергиополь. На следующий день разведка сообщила о подходе к красным крупного подкрепления с артиллерией и пулеметами, и Люсилин отвел свой маленький отряд к пикету и почтовой станции Алтын-Кулат… Ввиду превосходства противника, Люсилин стал ожидать подхода из Семипалатинска основных сил Семиреченского отряда полковника Ф. Г. Ярушина и вести разведку» [31]. С подходом отряда полковника Ярушина Сергиополь был взят.

Однако пребывание есаула П. И. Сидорова на посту командующего войсками Семипалатинской области было непродолжительным. Строевой офицер Сидоров тяготился этой, в основном административной деятельностью, и просил об освобождении от ее исполнения. Его просьба была удовлетворена, а вскоре эта должность была ликвидирована, так как с прибытием регулярных белых частей в город и размещением военных гарнизонов в населенных пунктах области, она потеряла прежнее значение. Сидоров стал служить в штабе 2-го Отдельного Сибирского Степного корпуса.

В Семипалатинске судьба навечно связала Сидорова с Атаманом Анненковым. Вероятно Сидоров с Анненковым были знакомы еще по войску. Оба только недавно училища и были в одном звании, хорунжими, оба только что начинали службу, оба служили в полках первой очереди. Встречались они на учениях, состязаниях, но дальше знакомства их отношения не пошли, так как Сидоров был откомандирован в Монголию и несколько лет его в войске не было. Слышали они друг о друге и на фронте, возможно, встречались.

В Семипалатинске их встреча была неожиданной для обоих. Войсковой старшина Анненков и есаул Сидоров потянулись друг к другу. Сидоров, как и весь Семипалатинск, был наслышан об Анненкове, его непонятном атаманстве и о его отряде, не похожем на другие воинские формирования, с обычаями, правилами и своими традициями. Всех шокировали его отказ от традиционного порядка взаимоотношений солдат и офицеров и установление нового, нигде не бывалого, учреждение своих, тоже новых, невиданных форм одежды, знамен, шевронов, эмблем, присвоение частям пышных, извлеченных из прошлой Императорской армии, наименований – «Черные гусары», «Голубые уланы», Егерский, Атаманский и другие полки, его категорическое неприятие подчинения своего формирования кому бы то ни было.

В отряде были свои традиции и правила. Золотых погон не носили, слово «господин» было заменено на «брат», на приветствие отвечали «Привет!», на благодарность – «Стар!», на поздравление – «Благодар!», вместо «Так точно», «Никак нет!» и «Слушаюсь!» отвечали «Да!» «Нет!», «Есть!». Обращение друг с другом было только «на ты». Рукоприкладство строго каралось. Сестер милосердия в отряде не было. Женщины, в том числе и жены офицеров в расположение не допускались.

В отряде велась беспощадная борьба с пьянством и сквернословием. Продажа спиртных напитков запрещалась. Виновные в их изготовлении и продаже предавались военно-полевому суда. Пьяные арестовывались на 2 недели, на них налагались штрафы в размере 1000 рублей.

Эти суммы расходовались очень разумно и гласно: 500 руб. – в лазарет, 300 – «в общество», 200 – в пользу поимщика. Осуждали военные и название отряда партизанским, а его солдат – партизанами.

Анненкову нужны были хорошие офицеры, грамотные, молодые, смышленые. Наведя кое-какие справки о Сидорове, он решил перетащить его к себе. Сидоров был непротив, потому что переведенный во 2-й Степной Сибирский корпус, он ходил без определенной должности и тяготился этим. Поэтому он без колебаний согласился на перевод к Анненкову, и Анненков приступил к ходатайству. Руководство корпуса было не против анненковских усилий, но обстановка в Семипалатинской области и в Семиречье была обострена крестьянскими бунтами, боями между ними и казачьими отрядами самообороны и даже с регулярными частями. Поэтому вопрос о переводе Сидорова к Анненкову практически не решался. Тогда разъяренный Анненков шлет в штаб корпуса начальнику штаба и оберкваркору [32]резкую телеграмму и напоминает: «Я просил о назначении войскового старшины Сидорова в отряд, но не получил ответа. Прошу не отказать ответить. Атаман Анненков» [33].