Юрий Трофимов - Первый Долг Родине

Сыграв несколько песен для собравшихся вокруг меня сослуживцев, я погрузился от усталости в глубокий нездоровый сон...

Ещё несколько дней в г. Моздоке я качал связь. Привыкшие к ежедневным трупам, срочники медицинской бригады, без паники принимали информацию о прибытии бортов с грузом двести и отправлялись делать свою незавидную работу. А тем временем по соседству с расположением нашего батальона устанавливали огромную медицинскую палатку с рукавами, выходящими наружу для выброса окровавленной человеческой плоти. На утро я должен был отправиться обратно на передовую в составе вновь собранной колонны, но болезнь достигла своего пика. Я был не в состоянии даже подняться, хотя поддерживал устойчивую связь, руки ещё функционировали. Обе ноги, спину и голову поднять не мог, так как испытывал сильнейшую боль. Увидев меня в таком состоянии, старшина (звание) нашего полка, доложив командиру, доставил меня в Моздоковский госпиталь на новенькой КШМ, на которой качал связь мой друг Ильюха с Нижегородской области. На руках, занеся в приёмное отделение, старшина попросил врачей хорошенько меня посмотреть и непременно вылечить. По-братски попрощавшись и желая скорейшего выздоровления, старшина удалился, мелькая в толпе врачей в белых халатах, гражданских лиц и военнослужащих. Я лишь проводил его взглядом в сердцах благодаря за проявленную доброту и заботу. Этот гражданский госпиталь, арендуемый ВС РФ, в настоящий момент и сам явился жертвой террористического акта проведённого 01 августа 2003 года. И как всегда начались поиски "козла отпущения". А средства массовой информации наперебой голосили, строя свои предположения о причинах террористического акта произошедшего не то по вине военнослужащих не принявшим меры по усилению безопасности, не то по вине местной администрации г. Моздока не давшей разрешения на установку на дорогах ограждений из железобетонных блоков. Но всё равно факт остаётся фактом, и теперь не вернёшь человеческие жизни, а крайнего как всегда найдут. И это тогда, когда в средствах массовой информации звучат громкие заявления о том, что в Чечне с терроризмом покончено, и она перестала иметь статус "горячей точки". Поэтому военные там несут службу так же как в любой другой точке нашей необъятной родины. Тем временем террористические акты регулярно совершаются, унося с собой человеческие жизни, и не заканчиваются обстрелы блокпостов и автоколонн, там ведь тоже гибнут военнослужащие. Кто объяснит скорбящим матерям, потерявшим своих сынов, что их дети погибли на мирной чеченской земле. Так война закончилась ли?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На мирную землю.

Через три дня семерых срочников поступивших из Чечни, в числе которых был и я, с Моздокского военного аэродрома бортом отправили в Самару для дальнейшего лечения. Самолёт поднялся в небо и плавно запарил в облаках. К горлу подкатил комок, в груди что-то заныло, правая нога, спина и шея давали о себе знать. Что происходило за бортом не было видно, так как иллюминаторы находились в переднем отсеке, а мы находились в заднем, специально оборудованном под перевозку раненных. И вот самолёт стал снижаться. Шасси опустились на взлётную полосу, снижая скорость торможением. Самолёт остановился и подполковник, летевший с нами тем же бортом, кратко проинструктировал раненных о дальнейших действиях.

- Товарищи солдаты и сержанты. Самолёт прибыл на военный аэродром города Самары. Те, кто может передвигаться самостоятельно, выходят через задний отсек и следует к автобусам. Кто не может сделать это самостоятельно, ждёт на своём месте. Вас перенесут к автобусам на носилках. Торопиться нет необходимости.

На выходе из самолёта глаза ослепил яркий свет видеокамер, осветив покидавших брюхо самолёта. Это были журналисты, снимающие репортаж на Чеченскую тему. Они на перебой начали задавать вопросы, но отвечать на них никому не хотелось.

Это сенсация! Первые раненные с боевых действий на Северном Кавказе второй чеченской компании, прибыли для прохождения лечения в Самару!

- расскажите о второй чеченской компании. Оправданны ли действия военных начальников? Что вы чувствуете, вернувшись назад? - не унимались журналисты.

Увидев мои безуспешные попытки передвигаться, врачи поднесли носилки, на которых доставили до автобуса. Да и действительно, видок у меня был жалкий. Держась за детали самолёта, в грязном камуфляже я пытался переступить незначительную преграду, но все попытки заканчивались неудачей. Так, что я никак не мог из него выйти. Когда всех загрузили в гражданский транспорт, автобусы тронулись и через полчаса прибыли на место.

В госпитале организовали настоящий приём с журналистами врачами и старшим военным начальствующим составом. Снова лавиной обрушились вопросы, на которые мы вяло отвечали.

Один из нас попросил телефон, чтобы позвонить домой. Один из военнослужащих старшего начальствующего состава достал из кармана сотовый телефон и предложил раненому. Пока он звонил, мы косились на накрытый пищей стол, стыдясь своего внешнего вида. В тот момент мы мало, чем отличались от бомжей. Все грязные и рванные с запахом пота. Однозначным ответом на большинство вопросов был: "да всё нормально", "на войне как на войне", а по поводу оправданности боевых действий для наведения конституционного порядка отсылали к компетентным в этом вопросе лицам и органам, дабы поскорее отделаться от назойливых журналистов.

Журналисты с трудом вытягивали из нас хоть какую-то информацию, поэтому кто-то из встречавших нас военнослужащих видя недовольство измученных лиц, предложил проследовать к столу на ужин. Стол был накрыт стандартным обедом, на первое суп, на второе картошка с котлетами, на третье чай. О, да! Наконец то! Мы с жадностью накинулись на еду. Было безумно вкусно.

После принятия пищи было контрольное обследование всех доставленных врачами. В результате пять человек оставили в том же госпитале, а меня и ещё одного Самарского паренька отправили в военный госпиталь посёлка Рощинский, Волжского района, Самарской области.

Из окна подпрыгивающей на ухабинах дороги скорой помощи мало чего было видно. В кромешной темноте мелькали ветки деревьев и огни посёлочных домов. Каждые кочки, выбоины и повороты на дорогах давали о себе знать острой болью пронизывающей организм от шеи через позвоночник и правое распухшее колено до левой ступни. Минут через сорок машина скорой помощи въезжала в ворота КПП военного госпиталя. Выбравшись с трудом из машины, мы поковыляли до приёмного отделения.

Как же мы были удивлены, когда вместо грязи ободранных стен и вечно недовольных медсестёр увидели белоснежные палаты в построенном по евростандарту военном госпитале, да ещё и аккуратно стоящие на тумбочке чистые стаканы на подносе. Может для нормального человека это и покажется вполне естественным, но для нас это было что-то вроде шока. Особенно было приятно то тёплое к нам отношение, исходящее от окружающих. Нас навещали совершенно чужие люди, интересовались о здоровье, приносили подарки. Как мы потом узнали, ещё в первую чеченскую компанию у некоторых из них не вернулись домой, по причине смерти, сыновья и мужья. Так что мы для них были больше чем просто военнослужащие, скорее родные. Физически я отдыхал, наслаждался часами тёплой ванной с сигаретой в зубах, ел как нормальный человек, пользовался установившимися к нам привилегиями, но на душе было тяжело, ведь Алексей в тот момент водил колонны по Чечне. Это меня сильно задевало, из-за чего я много курил и мучался бессонницами, а в отсутствии таковых - ночными кошмарами, чем, просыпаясь, пугал окружающих меня молодых солдат.