Марк Дубовский - От Жванецкого до Задорнова

– Что это за таблички?

– Это цены на интимные услуги, – нашёлся я.

– А почему здесь такие дешёвые проститутки?

– Потому что пожилые, идём дальше, я знаю, где дороже!

В 90-е годы прошлого века бизнесмены жили по принципу «„Крыша" есть – ума не надо». «Крышей» называлась бандитская защита от… других бандитов.

Вечером после концерта тесной компанией мы ужинали в подвальчике популярного тогда ресторана JEVER в самом сердце Вецриги. Михал Михалыч Жванецкий, его директор Олег Сташкевич, Семён Альтов, Вовы Моисеенко и Данилец, их творческий «папа» Евгений Перебинос и мы с Валерой Мачугиным. Посидели, выпили, закусили.

В полночь высыпаем на улицу, решив перед сном прогуляться до гостиницы. И тут из темноты раздаётся крик: «А ну, всем стоять!» На узенькой улочке угадываются очертания не самой миролюбивой компании. Валера Мачугин сказал нам: стойте здесь, я всё улажу – и со словами: «Ребята, спокойно, тут все свои» пошёл успокаивать «спортсменов». А Валера был известным алкогольным торговцем, всё и всех знал и в этой «теме» хорошо разбирался.

Я попросил Альтова «остаться за старшего» и на всякий случай пошёл вдогонку поддержать Валеру. Но опоздал. Валера успел произнести только одно слово: «Пацаны…» – и жестоким ударом был сбит с ног. Я подхожу: «Ребята, вы что?» – а в ответ: «Марк, это ты, что ли? А этот с тобой?»

Совершенно незнакомые люди пожимают мне руки, помогают Валере подняться: «Ты бы сказал сразу, что с Марком!»

Как зауважал меня после этого случая Валера! Ведь от расправы нас спасло узнавание не «авторитетное», а сценическое, имиджевое.

Был случай, подошёл ко мне на заправке здоровенный детина, весь в наколках, и стал соавтором вот такого диалога:

– Ты Марк Дубовский?

– Да, – отвечаю, а душе сразу как-то зябко стало.

Детина же пожал мне руку и молвил:

– Уважаю! Знай, тебя никто из наших не тронет, потому что ты единственный, кто перед лабздюками (это о латышах) не бздит!

Уж простите мне эти некорректные и в лексическом, и в национальном смысле слова, но это цитата. А ещё это и одна из высших оценок моего творчества, моей гражданской позиции.

А Валера Мачугин оставшиеся фестивальные дни проходил в тёмных очках.

И вновь в последние выходные апреля рижский Дом конгрессов принимал фестиваль имени Аркадия Райкина.

Своим мастерством рижан потчевали актёры Клара Новикова, Ефим Шифрин, Ян Арлазоров, Андреи Максимков и Ургант, Владимиры Моисеенко и Данилец, писатели-сатирики Аркадий Арканов, Семён Альтов, Вячеслав Полейко, пародист из Уфы Александр Чистяков (впоследствии ставший лауреатом фестиваля «Большая разница» в Одессе), киевский клоунский дуэт «Тет-а-тет» и другие.

Билет на «MORE SMEHA-1995»

Кубок Аркадия Райкина, благодаря Кларе Новиковой, Яну Арлазорову и Ефиму Шифрину, отправился в московский Театр эстрады под руководством Бориса Брунова.

Но в каких муках родилось это решение!

Из года в год на каждом «MORE SMEHA» до открытия занавеса звучала фонограмма песни «Добрый зритель в девятом ряду» в исполнении самого Аркадия Райкина. Потом занавес раздвигался – и начиналось представление.

На этот раз сценическое действо начиналось в абсолютной темноте.

Из темноты раздавался мой тревожный голос, произносящий такой текст:

«Надо бы поберечь себя. Для будущего, если в настоящем не получается.

В стране нет детства. А нет детства – не будет и должной старости. Известно же, забывающим прошлое не видать будущего.

Мы живём чересчур взрослой жизнью. Мы не в силах обезопасить юные души от ненужных знаний. Не в силах отвести их взоры от эксгибиционизма, физического, политического, нравственного. Приглушить их всезнание, разрешить их сомнения, не дать угаснуть их искренности.

Мы опустошены, мы в растерянности, нас покидает личностная детская непосредственность, основа уверенности в себе. Вместо того чтобы оберегать непосредственность в себе, мы, наоборот, взрослим детей. Нагружаем их своими проблемами, срываем на них своё отчаяние.

А ведь для ребёнка, вспомните себя, отец всегда самый сильный, а мама самая красивая и лучезарная. Можем ли мы сегодня похвастать своими улыбками и силой?

Нам не хватает выдержки, и мы хватаемся за ремень, заходимся в крике, наказываем детей. А дети в ответ наказывают нас.

Вокруг нищета, безработица, отчаяние. Уходит нежность. Ветшает ум, а он так нужен, энергичный, хлёсткий – чтобы понять своего ребёнка.

С одним мальчиком в классе никто не дружит, над другим откровенно издеваются. Некрасивая девочка упрекает родителей: зачем вы меня вообще родили такой? Красивой девочке недостаёт нарядов, и она обвиняет родителей в жадности, а мысленно – так вообще мечтает о других родителях, побогаче да помоложе. Как объяснить ей, почему всё так дорого и что быть бедным совсем не стыдно, стыдно быть равнодушным, безжалостным. И почему Дед Мороз в этом году был не таким щедрым.

Мама порвала колготки и плачет, у бабушки отопление отключили – плачет, нет денег на хлеб, на квартплату, на лекарства – седеют ещё совсем нестарые люди!

А на улицах насмерть замерзают бомжи, и по ним вообще некому плакать. И безответен извечный вопрос: почему жизнь наказывает добрых людей, а не злых?

Когда вы в последний раз видели замёрзшего госчиновника?

Люди влюбляются и тихо плачут в ночи в нетерпеливом ожидании новой встречи.

Люди лишаются работы, денег, квартир и тихо плачут в ночи, обманутые любимым правительством.

Всё это очень сильные чувства, и пережить их не каждому по силам. Когда дует сильный ветер, падают деревья. Уровень смертности в стране зашкаливает – нас просто сдувает с дороги жизни.

Плохое в стране настроение, и люди несолнечные. Собачкам да могилкам у нас уделяют куда больше внимания, чем людям. Цены на корм для домашних животных и на похоронные услуги почему-то не падают. Недавно друг хоронил отца. Недорогие проводы в последний путь вылились в 1000 евро! Даже умирать нынче невыгодно.

Марк Дубовский на сцене «MORE SMEHA»

Молодёжь кинулась было рожать, так вдруг и за детские пособия в стране взялись. И за размеры, и за сроки выплаты.

И всё чаще, всё жалостливее раздаётся вокруг: «Подайте ради Бога!»

Что делать? Этому вопросу много лет. Поиск ответов на него сродни изобретению вечного двигателя.

Пока – просто не падать духом, не отключать иронию, находить поводы для малейшего улучшения настроения.