Павел Трояновский - На восьми фронтах

- Спасибо, товарищ генерал, все получил, как приказали. Вышло так много, что не знаю, довезу ли...

- Довезешь! А как с машиной? Договорился с шофером?

- Тоже порядок, товарищ генерал. Спасибо...

Нам тут же рассказали, что перед самым наступлением Турушканов получил тревожное письмо из дома. Его мать, оказывается, разбил паралич. Сержант тут же подал рапорт о краткосрочном отпуске. Тот по команде дошел до командующего. Черняховский, будучи в 121-й дивизии, встретился с сержантом Турушкановым. Пообещал ему:

- Через три дня поедешь домой. Но уж постарайся в бою.

Утром началось наступление, и Турушканов совершил уже знакомый нам подвиг. И вот сейчас едет домой...

Раздался резкий телефонный звонок. Командарм поднял трубку:

- Слушаю...

Звонил командующий фронтом К. К. Рокоссовский.

Начальник политотдела шепнул нам:

- Давайте-ка выйдем, товарищи, на минуту. Пусть переговорит с командующим фронтом наедине...

Мы вышли.

* * *

Но вскоре генерал И. Д. Черняховский снова позвал нас к себе и объявил:

- Командующий фронтом принял решение помочь нам всеми имеющимися в его распоряжении средствами. Цель армии уточнена - Киев...

Уже потом, когда Центральный фронт получил новые задачи, его начальник штаба генерал М. С. Малинин рассказал корреспондентам:

- Вначале главный наш удар по врагу планировался в направлении на Новгород-Северский. Он наносился силами сорок восьмой и шестьдесят пятой армий. Они были должным образом усилены танковыми и артиллерийскими соединениями. Кроме того, здесь же сосредоточилась и вторая танковая армия, которой предписывалось войти в прорыв и развить .успех, достигнутый общевойсковыми армиями.

Шестидесятая армия генерала Черняховского наносила вспомогательный удар.

Двадцать шестого августа фронт приступил к осуществлению своих наступательных планов. На главном направлении бои сразу же приняли затяжной характер. Противник, как оказалось, сумел перебросить сюда свежие силы, и в частности некоторые соединения, с которыми мы уже встречались в районе Понырей. И даже преждевременный, вынужденный ввод в сражение второй танковой армии не принес ожидаемого успеха...

По-иному развивались события в шестидесятой армии. Здесь, сосредоточив на узком участке свои главные ударные силы и создав для развития оперативного успеха подвижные группы пехоты и артиллерии, мобилизовав для них все автомашины армии, генерал Черняховский в первые же часы боя сокрушил оборону врага. Двадцать девятого августа соединения его армии освободили Глухов и быстро шли к Конотопу...

Малинин дал нам возможность записать все, о чем он только что говорил, и продолжил:

- И вот сейчас, в этой сложной ситуации, полководческий талант показал уже командующий фронтом генерал армии Константин Константинович Рокоссовский. Он принял решение все имеющиеся в нашем распоряжении силы бросить на развитие успеха, достигнутого генералом Черняховским. В самое короткое время на усиление шестидесятой армии был направлен стрелковый корпус. Начальник тыла фронта генерал Антипенко сумел за одни сутки сосредоточить у Кром, где стоял этот корпус, достаточные автотранспортные средства. И через день дивизии корпуса уже дрались у Конотопа.

В оперативное подчинение Черняховского были переведены из района Севска и соединения второй танковой армии. Это позволило ему к исходу дня тридцать первого августа расширить прорыв до ста километров по фронту и до шестидесяти километров в глубину...

Малинин пригласил нас к карте и показал стрелы ударов, нацеленные на оборону врага.

- Но это еще были полумеры,- пояснил генерал, отходя вместе с нами от карты.- А Рокоссовский, как вы уже должны знать, на полумерах никогда не останавливается. Он вводит в стык между шестьдесят пятой и шестидесятой нашу знаменитую тринадцатую армию, которой командует генерал Пухов. А потом и еще одну армию - шестьдесят первую, генерала Белова...

Как я уже говорил, этот наш разговор с генералом М. С. Малининым проходил уже после выхода советских войск за Днепр. В августовские же и сентябрьские дни 1943 года о замыслах фронтового командования мы могли только догадываться. Ибо своими глазами видели на ночных дорогах Курской области и Северной Украины длинные колонны танков, автомашин, артиллерии.

Да, маневр силами и средствами приобрел тогда колоссальные размеры. Но ни с К. К. Рокоссовским, ни с М. С. Малининым нам в те дни встретиться не пришлось. Да мы и не добивались таких встреч. Потому что понимали, какую огромную нагрузку несли тогда на себе командующий и начальник штаба фронта.

Бои на киевском направлении были скоротечными. Кстати, официально, всенародно, так сказать, на весь мир, слова "киевское направление" впервые прозвучали в приказе Верховного Главнокомандующего от 9 сентября. "Сегодня,говорилось в нем,- после ожесточенных боев наши войска штурмом овладели городом Бахмач - важным железнодорожным узлом, центром коммуникаций противника и решающим опорным пунктом обороны немцев на киевском направлении".

А затем - все новые и новые сообщения. Освобожден город Нежин. На другой день - Новгород-Северский, еще через пять дней - Чернигов. 24 сентября войска фронта подошли к Днепру. Выбили фашистов из Бровар и Дарницы. И вот он, Киев, как на ладони...

* * *

На дорожном столбике у моста через речушку Клевень чья-то рука любовно вывела - "Мати Украина". Бойцы Красной Армии кланяются этому столбику, словно проходят мимо святого места.

Да, за речкой уже начинается украинская земля. Белые хатки с аккуратно причесанными соломенными крышами, журавли колодцев, пирамидальные тополя, вонзившие свои острые вершины в раскаленное солнцем небо. Украина!

Село Сопычь Сумской области. По обе стороны улицы - женщины, старики, дети. Жарко, пыльно, а они стоят в праздничной одежде, вглядываются в лица проезжающих и проходящих, приглашают зайти в хату.

- Вы, товарищи, случайно не встречали Тараса Остапенко, лейтенанта? спрашивает нас седой старик.

Отрицательный ответ явно огорчает его. Помолчав, старик говорит:

- Два года не знаем, где наш Тарас... - Потом добавляет, смахивая не то пот, не то слезу: - Соскучились мы, товарищи, по своим. Так соскучились, что пятый день не наглядимся на наше родное войско.

Трофиму Павловичу - за семьдесят. Сын Тарас - в Красной Армии.

- Если жив и бьет проклятого фашиста - хорошо. Если ж пал за Родину - мир праху героя...

Он опять молчит, и мы можем только догадываться, что творится в душе старика,

- И все же думаю, что он жив,- говорит Остапенко.- Негоже умирать молодым, хотя б и на войне... Мы вон в каких летах, а и то дождались свободы...

Свобода! Замечательное слово! Но если б только знал Трофим Павлович, сколько же тысяч и тысяч русских, украинцев, белорусов, татар, казахов и воинов других национальностей страны отдали свою жизнь за свободу Родины, за его, Остапенко, свободу! Даже тут, у его крохотного села Сопычь, уже выросли три свежие могилы. В них похоронены Ефим Прошак, Степан Попов и Абдулла Абдурахманов. Прошак отступал до Волги, два раза был ранен. После второго ранения ему предложили службу в тылу. "Нет, дорогие товарищи,- ответил старший лейтенант членам комиссии,- в тяжелые дни отступления я был на передовой. А теперь, когда мы наступаем, когда открылась дорога на родную Украину, я буду сидеть в тылу?! Никогда! Земля отцов ждет меня. Мое место только на передовой!" И он шел вперед, ведя за собой роту. С ним рядом шагал на запад и разведчик, уральский металлург Степан Попов. Ведь Украина - частица Советской Родины. Украинцы - братья русских. Вперед, только вперед!