Томми Моттола - Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Я был так сосредоточен на происходящих в то время важных событиях, что не мог понять, какую совершаю ошибку. Вскоре после встречи с Мэрайей я познакомился еще с одной уникально одаренной женщиной. Но на сей раз это произошло не потому, что она искала меня с демозаписью наперевес, – нет, на самом деле она вообще не собиралась меня искать. На тот момент она даже не хотела с нами работать. Но, встретив ее, я сразу решил, что в нашем бизнесе она должна стоять со мной плечом к плечу.

А получилось вот что. Columbia, пытаясь увеличить свою конкурентоспособность за счет привлечения новых коллективов, совершила вылазку в мир альтернативного рока Лос-Анджелеса и Сиэтла, где смогла заключить договор с группой Alice in Chains. Но у нас никак не получалось довести сделку до конца.

Стоило мне начать спрашивать, что не так, я сразу же слышал:

– Ну, Мишель Энтони…

– А Мишель Энтони говорит, что…

– Мишель Энтони…

Я постепенно дошел до того, что готов был завопить: «Да кто эта Мишель Энтони и что с ней не так?!» Я знал про нее только две вещи – то, что она была дочерью Ди Энтони и то, что сам Ди попал в музыкальный бизнес тем же путем, что и я сам. Это случилось во времена нашествия британских групп, и, честно говоря, Ди был в моих глазах почти богом. Ну, если бы встречались божества, которые, при росте пять футов пять дюймов, весили бы сто сорок килограммов…

Ди был обаятельным парнем с улиц Бронкса. Он был менеджером Тони Беннета в его ранние годы, а потом имел возможность поработать с целым рядом выдающихся британских групп и артистов, таких как Jethro Tull, Traffic и Питер Фрэмптон. Он обладал выдающейся репутацией, и мне, естественно, было интересно, что собой представляет его дочь и почему она никак не позволяет нам заключить договор с Alice in Chains. Так что я отправился в Лос-Анджелес, желая лично встретиться с ней.

Я планировал обычный разговор за парой бокалов, но в итоге наша встреча растянулась на четыре часа. Мы сразу же нашли общий язык. Во всем – в музыке, в наших биографиях, в характерах и даже в отношении бизнеса. И это если не принимать во внимание все наши итало-еврейские тонкости, ведь ее мать была еврейкой, а отец – католиком. Это было похоже на знакомство с членом семьи, которого ты с детства не видел. Я немедленно проникся к Мишель таким доверием, будто бы знал ее всю жизнь.

Мы могли говорить обо всем. Мишель росла в окружении музыкантов, менеджером которых был ее отец, – артисты часто останавливались у них дома. Еще ребенком она попадала с Ди на совещания с Ахметом Эртегюном, Крисом Блэквеллом и Джерри Моссом. Подростком она ездила с отцом в концертный тур. Как-то в три часа утра, перед тем как покинуть зал «Филмор», она даже спрятала вечернюю выручку у себя в сумке: ну кто заподозрит, что деньги у нее?

Подобно мне, Мишель смотрела на музыкальную индустрию глазами менеджера. Но она, однако, не являлась им – занявшись юриспруденцией, она устроилась в мощную юридическую контору в Лос-Анджелесе, где вместе с ней работали такие специалисты, как Ли Филлипс и Питер Патерно. Кроме того, она была заботливой наседкой для ряда групп из области альтернативного рока – как дома, так и в Сиэтле.

Сочетание опыта Мишель Энтони с ее взглядами, навыками и связями в мире альтернативной музыки было уникальным, таким же редким, как голос Мэрайи Кэри. Я не хотел отпускать ее из-за стола до тех пор, пока она не согласится войти в мою команду.

– Хорошо, слушай! – сказал я в конце концов. – У меня есть к тебе предложение.

– О чем это ты? – спросила она.

– Я хочу, чтобы ты работала у нас, в нашей компании.

– Смеешься? Да все, кто сидит у вас в CBS, – пережитки прошлого. Я знаю, что ты пытаешься переломить ситуацию, но чтобы самой работать там? Ни за что на свете!

Она втолковывала мне, как ужасно было иметь дело с CBS, когда речь заходила о продвижении молодых коллективов, и утверждала, что никто не станет связываться с нами ни в Лос-Анджелесе, ни в Сиэтле.

– У вас в компании нет специалиста по артистам и репертуару, а департамент по оформлению сделок работает просто кошмарно!

Я старался сдержать улыбку, но у меня не очень получалось. Она была абсолютно права. Каждое ее слово указывало именно на те пороки в организации компании, с которыми я пытался бороться.

Мой мозг лихорадочно заработал. Я сказал ей:

– Эй, мы не просто предлагаем тебе работу. Я хочу, чтобы ты помогала мне всем этим рулить!

– Что это будет значить на практике?

– Что ты будешь вице-президентом корпорации, подчиняясь лишь мне и Мэлу Ильберману. Будешь контролировать успехи всех наших студий, наведешь порядок в делах и наберешь нужных специалистов в области репертуара и подбора исполнителей!

– Ты это всерьез?

– Да.

Но даже это ее не проняло. Она все равно отказывалась:

– Я не могу оставить моих подопечных. У меня перед ними серьезные обязательства!

– А чем мы, по-твоему, занимаемся в CBS?! Если ты думаешь, что помогаешь своим артистам сейчас, то погоди – и ты увидишь, сколько сможешь сделать для них изнутри компании!

Тогда она заявила, что не хочет ограничивать себя требованиями политики фирмы.

– Когда я сама себе хозяйка, то могу спокойно разойтись с артистом, если мне не понравится с ним работать. Но если я наймусь к вам, то деваться мне в таком случае будет уже некуда.

– Мы такой ерундой не увлекаемся, – возражал я, – это уж точно!

Нет, конечно, у нас был Уолтер. Но Уолтер был выше любой корпоративной политики и со всеми вел себя одинаково. Как полный псих.

Если уж быть совсем честным, то и ведомственной грызни у нас тогда хватало. Но если я что и хотел искоренить в CBS, так это вражду «феодальных» владений-департаментов.

Для того чтобы привлечь Мишель в наши ряды, я не остановился бы ни перед чем. Я нутром чуял, что даже если я предложу ей вчетверо больше, чем она имела в своей юридической фирме, то все равно это будет лучшим вложением средств в истории компании. Но она была вполне довольна положением и привязалась к своим клиентам-артистам. Нужно было зайти с другой стороны.

– Хорошо, а почему бы тебе не заглянуть к нам и не осмотреться, прежде чем ты примешь окончательное решение? – предложил я.

После того разговора за обедом наши дискуссии продолжались месяцами. Я звонил Мишель каждый день, не оставляя ее в покое. Наконец она согласилась посетить наш офис в Нью-Йорке. Мы с Мэлом хорошенько все обсудили за несколько недель до ее приезда и продумали сценарий разговора. Прямо перед тем, как пройти ко мне, она обратилась к Ильберману:

– Я не собираюсь соглашаться. Я просто не настолько высокомерна, чтобы считать себя способной участвовать в управлении компанией такого размера. В вашей работе есть целые области, о которых я не имею ни малейшего понятия!