Томми Моттола - Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Обо всем этом я расскажу позднее. Но я хотел бы поподробнее остановиться на другом важном событии, которое тоже произошло в 1993 году. Тогда мы дали старт проекту Sony Music Studios – этот мощнейший в мире комплекс студий звукозаписи дал всем понять, что наше восхождение к вершинам только начинается.

Это было обдуманное решение, с какой стороны ни посмотри. Огромные суммы денег, которые мы прежде выплачивали за услуги сторонним компаниям, теперь тратились внутри нашей же организации. Слухи о возникновении Sony Studios быстро распространились, после чего артисты и группы со всего света устремились к нашему порогу.

Я хорошо помню, как впервые изложил наши планы Норио Оге. Я рассказал ему, что на Манхэттене есть отличный участок, располагавшийся на углу Западной Пятьдесят четвертой улицы и Десятой авеню. Дальше по улице как раз располагалась знаменитая студия Hit Factory. Но мы задумывали не простую копию уже имевшихся комплексов – у нас должны были быть даже помещения для предварительной творческой работы музыкантов, которой им раньше приходилось заниматься самостоятельно. Кроме того, мы, естественно, предусмотрели помещения самих студий с передовой техникой и лаборатории для микширования звука. Комплекс также должен был содержать музыкальный павильон с такими высокими потолками, что мы могли спокойно использовать концертное осветительное оборудование, – это позволяло артистам спокойно репетировать «живые» выступления перед тем, как отправиться в турне. Там же можно было снимать и видеоклипы, которые потом обрабатывались и редактировались лучшими монтажерами этажом выше. Наш замысел заключался в том, чтобы дать возможность всему творческому циклу начаться и завершиться под одной крышей. Я еще толком не успел закончить рассказ, а Ога уже воскликнул:

– Мне это нравится! Ни у кого такого нет, и этот комплекс сделает нас уникальными. А именно такой философии компания и должна придерживаться. Во сколько это нам обойдется?

Тут я глубоко вздохнул, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

– Примерно в сорок – пятьдесят миллионов долларов.

После этого глубоко вздохнул уже сам Ога. Но он не отвел взгляда и даже не моргнул, а просто кивнул. Норио Ога умел схватывать верные идеи на лету.

Вскоре после церемонии открытия артисты повалили к нам валом. Явочным порядком наша студия превратилась в нечто вроде творческого клуба, куда известные актеры и музыканты заходили, чтобы пообщаться друг с другом. Впрочем, там можно было встретить не только знаменитостей. Актерам также частенько доводилось дублировать у нас фильмы, что тоже пришлось им по вкусу. День за днем ребята с MTV, режиссеры и музыканты сталкивались в наших коридорах, завязывали дружбу, делились друг с другом идеями. Множество хитов родилось из легкомысленного трепа в наших стенах.

Именно там я и находился целый день с перерывом только на еду. Многие из наших завсегдатаев работали на другие звукозаписывающие компании и время от времени приглашали меня послушать, что у них получается. Иногда мне доводилось услышать новую песню за несколько недель до того, как о ней узнавали прямые наниматели самого артиста.

Если их контракты подходили к концу или если они почему-либо разочаровывались в своих прежних партнерах, сама обстановка нашей студии наводила их на мысли о том, что мы – лучший выбор для них. Они же видели, как мы заботимся о тех, кто уже с нами работал.

Иногда я даже слегка подшучивал над руководителями других компаний. В дружеской телефонной беседе я мог ненароком обронить:

– Эй, поздравляю! У вас наклевывается настоящий хит!

– О чем это ты? – обычно удивлялся собеседник.

– Ну, я вчера сам его слышал…

Мои воспоминания о свадьбе с Мэрайей напоминают застывшие кадры кинохроники. Или официальный фотоснимок, который на следующий день можно увидеть в газете. В Интернете, кстати, эти снимки до сих пор попадаются.

Мое сознание просто не может восстановить ход тех событий в виде процесса. Например, я не помню, чтобы кто-то танцевал. Я знаю, что приложил все усилия к тому, чтобы церемония получилась просто сказочной. Но при всем этом тщательном планировании моя память не сохранила названия группы, которая у нас тогда играла. Я даже названия песен забыл. И это я-то! Так что во всем этом и правда было что-то от колдовского сна.

Могу утверждать, что бракосочетание произошло в Епископальной церкви Святого Фомы на Пятой авеню. Помню, что было много девочек с цветами, а Мэрайя заказала свадебное платье у моей подруги – Веры Вонг. Казалось, собрался весь народ из музыкальной индустрии. Свадебный банкет был организован в клубе Metropolitan с видом на Центральный парк. Все было очень строго, чинно и прилично… Но стоит мне попытаться восстановить в памяти происходившее тогда – и на ум мне приходят вещи, которых я в тот момент просто не замечал. Например, то, как моя дочь Сара плакала на церемонии, а мой сын Майкл обнимал ее и пытался утешить. Саре тогда было двенадцать, Майкл был на год старше. Они чувствовали себя не на своем месте и в глубине души как будто чувствовали то, чего я тогда не понимал.

Очень многие люди уже тогда осознавали, что происходило нечто неправильное. И даже пытались всеми возможными способами объяснить это мне. За неделю до свадьбы я говорил с Микки Шульхофом у него в офисе, и он тогда сказал:

– Позволь быть с тобой откровенным. Она – артистка у нас на контракте, а ты на двадцать лет старше ее. Если вы продержитесь лет пять, то никто не станет осуждать тебя. Но если вы порвете раньше чем через год…

Я, конечно, хотел жениться, но нельзя сказать, чтобы я настаивал на этом. В прошлом Мэрайи не было ничего, что могло бы выдать ее склонность к браку. Если на то пошло, сама идея брака казалась несовместимой с ее образом. Вероятно, даже само слово «брак» должно было ее пугать – в наших беседах эту тему было совершенно бесполезно затрагивать. Так что я было оставил этот вопрос и не возвращался к нему. Сейчас я могу лишь строить догадки насчет того, не хотела ли она путем замужества преодолеть те проблемы, которые уже начали накапливаться в наших отношениях. Но в тот момент, когда она внезапно сама завела разговор о браке, я был захвачен врасплох. Мы тогда снимали домик во Флориде, и однажды около полуночи она посмотрела на меня и с улыбкой произнесла:

– Эй, а почему бы нам не пожениться?

Если бы такой разговор планировал я сам, то у меня было бы припасено хотя бы обручальное кольцо. Но вышло так, что в тот миг я был безоружен и потрясен.

Хотя в ее собственных детских воспоминаниях брак был прочно связан с тревогами и болью, она, как мне кажется, пришла к выводу, что женитьба сможет сделать счастливым меня. Наши чувства друг к другу были искренними и нежными, и это ее предложение могло быть попыткой отблагодарить меня за все то, что я для нее к тому времени совершил.