Томми Моттола - Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Кэмерон не соглашался – он не хотел, чтобы его критиковали за то, что фильм, дескать, слишком коммерциализирован. Вместе с тем он хотел угодить руководству кинокомпаний и знал, что если «титульная» песня фильма станет хитом, то кассовые сборы от этого только выиграют. Так что в конце концов он неохотно согласился.

Я отлично помню тот вечер, когда Селин явилась, чтобы заняться этим. Мы все – Хорнер, Рене, Селин и я – собрались на студии «А», в здании Hit Factory. Селин прошла в бокс звукозаписи, быстро пробежалась по тексту и сказала:

– Хорошо, я готова работать. Поехали!

Она надела наушники, и мы дали воспроизведение мелодии. Селин начала петь, и в тот момент я весь будто покрылся гусиной кожей. Когда ты и правда чувствуешь нечто особенное, то ошибки быть не может. Я стал свидетелем аудиозаписи, которая войдет в историю вокала! Песня закончилась, и стало ясно, что это было Оно. С первого же раза, без всяких помарок. Именно эта «пробная» запись и стала тем оригиналом, который вы можете услышать по всему миру и который люди будут слушать до конца времен.

Моей единственной заботой оставалось то, в какую часть фильма поместить песню. Мы обратились с этим вопросом к Джеймсу Кэмерону, и он ответил:

– Если уж я вообще соглашусь на это, то песня пойдет в самом конце, вместе с титрами.

– Да кто тогда будет ее слушать?! – возмутился я. – Все же в это время будут ломиться к выходу из зала!

Мы долго спорили, но не буду вдаваться в подробности, так как в конце концов я согласился. Это был фильм Джеймса Кэмерона, и он легко выиграл, поскольку в этом деле все было или по его воле, или никак. Так что я решил воспользоваться возможностью, понимая, какого крупного результата можно ожидать. Ну а сейчас я вообще считаю, что Кэмерон был на сто процентов прав и поместить эту песню где-либо еще в фильме было бы ошибкой. От My Heart Will Go On на глаза наворачиваются слезы, и, когда я выходил после показа готовой картины, ясно осознавал, что мы создали даже нечто большее, чем рассчитывали вначале.

Тогда же я решил пойти ва-банк.

Селин в то время как раз записывала новый студийный альбом, который должен был поступить в продажу одновременно с выходом альбома саундтреков «Титаника». Студийный альбом назывался Let’s Talk about Love, и я пригласил Уолтера А., чтобы тот помог перезаписать My Heart Will Go On, используя оркестровку Хорнера и исходный вокал Селин. Получившийся материал мы, таким образом, смогли разместить на двух альбомах сразу. Наш замысел состоял в том, чтобы выпустить оба альбома в один день – 18 ноября 1997 года.

Большинство людей в Sony посчитало, что я сошел с ума.

– Томми, что ты затеял? Зачем тебе это? – изумлялись они. – Ведь на рынке альбомы просто сожрут друг друга!

– Ни в коем случае! – отвечал я. – Фильм станет блокбастером, а каждый из этих двух дисков предназначен для своей особой аудитории.

Мне было известно и кое-что еще. Еще за четыре года до этого меня назначили главой Sony Worldwide, и с тех пор я контролировал нашу активность за рубежом. К тому времени все пережитки феодализма в департаментах компании были уже ликвидированы, а все управление – выстроено на новых началах. Раньше это выглядело как-то так: «Давайте добьемся успеха в Англии… потом во Франции и Германии, а уж через них – в Голландии и Бельгии… Потом посмотрим на дела в Азии…» Всему этому пришел конец, работа по всему миру была упорядочена. Когда нам нужно было, чтобы какая-то запись стала популярной по всему миру, мы просто поднимали настоящее маркетинговое цунами, не колеблясь и не опасаясь внутренних трений. А еще у нас была Полли Энтони. Эта удивительная женщина пробилась наверх, начав работу секретарем и став в итоге президентом компании Epic. Она сосредоточила свои усилия на том, чтобы Селин Дион добилась успеха. Наши конкуренты гадали: «Как же так, почему даже лучшие наши хиты не дают продаж свыше 5 миллионов дисков, а Sony в тех же условиях продает 20?!» В этом не было никакой магии, только результаты продуманного планирования, и история с «Титаником» служит тому отличным примером.

За год мы продали 30 миллионов копий Let’s Talk about Love, и этот альбом возглавил чарты по всему миру. Одновременно с этим продажи альбома-саундтрека достигли такого же уровня. Кроме того, песня My Heart Will Go On получила в следующем году «Оскара», не говоря о четырех «Грэмми».

Позвольте мне пояснить, что это означало с финансовой точки зрения. Продажа 60 миллионов альбомов принесла Sony почти миллиард долларов – и это только трудами одного артиста. В наши дни, учитывая состояние музыкальной индустрии, можно с уверенностью сказать, что такого больше никогда не случится.

Вторая половина 1997 года пронеслась, как нарезка из кинохроники. Продажи обоих альбомов Селин все росли. Вышел и новый альбом Боба Дилана – Time out of Mind. Он походил на шедевры Пикассо, которые будто специально созданы для того, чтобы напоминать людям, какой потрясающей может быть работа мастера. На вечеринке после следующей церемонии «Грэмми» я с гордостью смотрел видеозапись вручения Бобу награды «Альбом года». Но у нас не было времени почивать на лаврах и смотреть записи наших побед. Тот, кто не движется вперед, пятится назад.

Успех музыкальных компаний имеет инерционную и циклическую природу. То, что публика видит и слышит в 1993 году, – это результат рабочего процесса, начавшегося года за три до этого. Соответственно, все то, что приняло завершенную форму в конце 1997 года, начало развиваться не позднее 1994-го. Каждые несколько лет колоссальный взрыв творческой активности и вал хитов сменяется временным затишьем. Это ни в коем случае не значит, что у компании проблемы, – просто переходный период. Естественная часть нашего прекрасного музыкального ремесла. Стоит только понять это – и станет ясно, что такое положение нужно просто принять и сосредоточиться на развитии новой волны артистов.

Мы были полностью готовы к наступающему 1998 году. Мы не только приложили огромные усилия к поиску новых талантов, но также вели активную работу буквально с каждым музыкальным жанром. Такой подход позволил нам даже в этот период выдавать один хит за другим.

Мы развернули на региональном уровне настоящую сеть по поиску талантов и пригодного материала. Наши сотрудники опрашивали десятки студентов и юных меломанов по всей стране, нанимая лучших из них в ряды разведчиков. Они должны были наблюдать за кампусами и клубами, а потом ежемесячно отчитываться мне о своих находках. Именно наша разведчица в Хьюстоне, Тереза Ла Барбера Уайтс, обнаружила для нас группу молодых девушек, называвших себя Destiny’s Child.

Главной вокалисткой и звездой всей группы была, конечно, Бейонсе Ноулз. Но в группе было четыре человека, когда они записали свой первый альбом в 1998 году. Нам удалось помочь с организацией, так как мы обратились за помощью к Кори Руни, великолепному продюсеру, работавшему и с Мэрайей. С исполнением же девушкам помог Вайклеф Жан из хип-хоп-трио The Fugees. В результате сингл No, No, No занял вершину хит-парада Billboard в категории хип-хопа, а весь альбом разошелся по всему миру в 3 миллионах экземпляров.