Томми Моттола - Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Я помню, как впервые наткнулся на эту передачу. Мне сразу понравились комментарии Саймона Коуэлла – грубоватые, прямолинейные, иногда даже нахальные. Его отношение отлично контрастировало со странными и иногда абсурдными рекомендациями Полы Абдул. Саймон – прирожденный эксперт по артистам и репертуару, а потому почти всегда попадает в цель. Я также был очень рад видеть среди судей Рэнди Джексона, ведь он работал на нас в Sony более десяти лет, и я с гордостью наблюдал за тем, какого блеска он в итоге достиг. Постепенно я убеждался в том, что всякий, кого я видел в жюри, так или иначе являлся частью моей биографии. Скажем, у Стивена Тайлера из Aerosmith был договор с нашим лейблом Columbia, а уж про Дженнифер Лопес нечего и говорить.

В этом музыкальном соревновании есть и некая ирония, поскольку оно показывает, как сильно за годы переменились роли. Теперь звездами стали судьи, а сам талант превратился в легко заменяемый и почти одноразовый развлекательный элемент. Конечно, можно вспомнить и о нескольких удачных исключениях, вроде Кэрри Андервуд или Келли Кларксон, но и они мало чем отличаются от «продукции» таких шоу, как X Factor или The Voice. Спорю на что угодно, вы не сможете назвать по имени ни одного артиста, что выступали на этих шоу хотя бы два года назад. Прежде артисты обладали большой властью, яркой внешностью, цепляющими обложками альбомов и текстами, которые могли изменить твою жизнь. Их музыка вдохновляла и побуждала к достижениям. Сейчас они лишь на мгновение привлекают внимание публики. Зато всем интересно увидеть, что сегодня наденет Дженнифер Лопес или какие чудачества Тайлер приготовил для следующего шоу. Ну или как Саймон в очередной раз унизит Бритни Спирс… Эти шоу полностью построены вокруг судей-звезд. И они отлично справляются.

Эта смена ролей стала одной из причин того, что сейчас легко услышать нечто вроде:

– Ой, мне понравилась эта песня, надо бы ее скачать.

– Отлично. А кто поет?

– Да черт его знает, мне просто песня понравилась…

Наша стремительно меняющаяся культура приучает нас к тому, что желаемую песню можно немедленно услышать, просто коснувшись пальцем экрана. Эти изменения начались как раз в то время, когда я создавал с Universal совместное предприятие, которое мы назвали Casablanca Records. У нас были отдельные успехи, но цифровые реалии современности превратили музыкальную индустрию в нечто совершенно новое. Еще не было понятно, к чему мы придем, и огромные прибыли на рынке получали как раз те люди, которые никакой музыки не производили, – я имею в виду Стива Джобса и Apple. И если даже для меня положение вещей в нашем бизнесе напоминало песчаную бурю, то можно себе представить, в каком положении оказались Стрингер и Лэк, не имевшие даже приблизительного понятия о ландшафте, по которому они ступали.

Apple перевернула вверх ногами всю экономическую составляющую нашего ремесла. Когда песни стали загружать за 99 центов, звукозаписывающая индустрия ушла в штопор. Компании, которые привыкли выручать за каждый диск по 3–4 доллара, имели теперь на каждом сингле сущие гроши. Не имея больших прибылей, компании утратили финансовое могущество, необходимое для развития новых талантов и работы с прежними. Трудно стало с прежней тщательностью записывать и перезаписывать альбомы, работать с изображениями и видеоклипами, а также оказывать артистам поддержку во время концертных туров. А ведь именно такие вещи необходимы музыкантам, чтобы получить шанс возвыситься и стать мировой суперзвездой. Не говоря о том, чтобы постепенно приобрести репутацию, которая позволила бы продавать миллионы дисков. У нашего поколения была возможность делать все как надо и без спешки. Успех не обязан приходить к артисту с первым же альбомом. Но сокращение прибылей привело к развитию психологии «пан или пропал», а многие компании вообще боятся рисковать, поскольку риск уже нельзя оправдать экономически. Образовался губительный для творчества замкнутый круг. Артисты, которым не удалось сразу вписаться в готовые форматы или формулы успеха, не получали контрактов от компаний, которые стали бояться неудач. Все это только ускорило развитие социальных медиа и других цифровых платформ, где у артиста хотя бы оставался шанс быть замеченным.

Действительно, цифровые технологии и нарождающиеся социальные медиа предоставляют удивительные возможности и для артистов, и для фанатов. Все барьеры рухнули. Артистам больше уже не нужно рассылать демозаписи или лично посещать музыкальные компании, добиваясь прослушивания. Любой человек из любой части света может загрузить свою музыку в Сеть и стать звездой прямо на YouTube, получив свои пятнадцать минут славы. Но что будет потом, когда они закончатся? Во всех этих пертурбациях мы незаметно для себя потеряли кое-что важное, а именно бесценный опыт, который артист приобретал, выступая в клубах, работая над альбомами и совершенствуя свое искусство и свой образ в попытках стать новым Брюсом Спрингстином, Билли Джоэлом, Боно или Мэрайей Кэри.

Конечно, ни у Стрингера, ни у Лэка не было опыта создания культовых суперзвезд. Попытки Лэка управлять Sony Music своими методами полностью провалились почти сразу же. Он затевал конфронтацию с артистами вместо того, чтобы воспитывать и поддерживать их. Не ладил он и с людьми вне компании, такими как Грабмен или Ландау. Кроме того, Лэк и Стрингер задумали и осуществили вреднейшее слияние с BMG, которое позволило управляющим из этой германской компании получить очень много власти. Результатом этой сделки стало крайне постыдное положение вещей, при котором руководителям Sony в итоге пришлось выкупить вторую половину BMG только лишь для того, чтобы вернуть контроль над самими собой. Вскоре после этого Стрингеру все же пришлось уволить Лэка, своего протеже. К сожалению, это было лишь началом неурядиц, постигших корпорацию в целом. Sony начинала с транзисторных приемников в 50-х и стала всемирным электронным гигантом, десятилетиями выдвигая на рынок новые образцовые товары. Они могли, они должны были оказаться на той вершине, которую занимает сейчас Apple! По крайней мере, у них был шанс заключить с Apple союз и получить доступ к переднему краю прогресса… Стрингер, который никогда не понимал перспектив технологической революции, возглавил корпорацию после Идеи – и по грустным отчетам в прессе можно видеть, к чему приводит страусиный подход к управлению крупными компаниями.

Отдельным унижением для японской корпорации стало то, что игровая приставка Microsoft Xbox победила на рынке их PlayStation.

У японской модели были все шансы, так как она могла не только служить для игр, но и воспроизводить компакт-диски, но после одной исключительно удачной волны рождественских продаж компания внезапно столкнулась с дефицитом спроса. Так что эта попытка захватить рынок приставок в итоге увенчалась лишь кратковременным успехом.