Дмитрий Язов - Карибский кризис. 50 лет спустя

Действие с позиции силы – это высокомерие силы. К сожалению, к большому сожалению, оно действительно сохранилось и по сей день, проявляясь в еще более откровенной форме в действиях американского руководства. Поэтому вряд ли можно считать научным и объективным такой подход, когда много говорится только о размещении советских ракет, о деталях того, когда и как это решение было принято, и не говорится о второй причине, о том, почему американская сторона не сочла возможным смириться с размещением ракет, ссылаясь только на моральную сторону вопроса. Вот об этом стоит поговорить.

Безупречная логика присутствовала в выступлении Г. М. Корниенко. Позиция четкая и ясная, очевидная для любого объективно мыслящего человека. Но как всегда, будь то на международных научных конференциях или за столом официальных дипломатических или военно-политических переговоров, позиция американской стороны одинакова: слушать только себя и просто обходить молчанием, игнорировать неугодные им доводы другой стороны.

Так было и на этой конференции.

Американской делегации очень хотелось бы представить Советский Союз виновником Карибского кризиса. Кубинская сторона имела свои, кстати, не всегда голословные обиды и претензии к СССР и современной России.

И все же обмен мнениями и взглядами всегда очень важен и нужен. Хотя бы для того, чтобы политики задумывались о последствиях принимаемых ими решений.

Интерес, который у всех участников международной конференции в Гаване вызвала упомянутая Фиделем Кастро записка А. Аджубея в ЦК КПСС, был не случайным. По возвращении из длительной поездки по странам Западного полушария главный редактор газеты «Известия» и родственник самого Н. С. Хрущева – муж его дочери Рады Алексей Аджубей – доложил ЦК КПСС свои впечатления от бесед с высшими руководителями США. На встречах с президентом США обсуждались различные аспекты международной обстановки, связанные со всем комплексом советско-американских взаимоотношений, но прежде всего ситуация вокруг Германии и обстановка на Кубе.

Записка А. Аджубея представляет собой довольно объемный документ. Наиболее важные его места, прежде всего те фрагменты, где докладывается о беседах с Кеннеди по кубинской проблеме, приводятся ниже.

Во время пребывания в США, Бразилии и проездом в Мексике я имел несколько встреч с президентом США Джоном Кеннеди, его братом Робертом Кеннеди и некоторыми другими лицами из окружения президента.

[…]

На следующий день после приезда в Вашингтон президент дал завтрак, на котором присутствовали его жена, сестра жены, а также Большаков с женой. Обращает на себя внимание такая деталь. Когда я поздоровался с Кеннеди, он почти сразу же завел разговор о Кубе, о том, как мне там понравилось. Получив соответствующий ответ, Кеннеди помедлил и проговорил:

– А как Че Гевара?

Ответил, что, по-видимому, неплохо, хотя я и не виделся с ним часто, и спросил в свою очередь – почему президента вдруг заинтересовал один из деятелей Кубинской революции?

– Я читаю кое-какую прессу и донесения, – ответил Кеннеди.

В свою очередь, заметил:

– Вы интересуетесь делами на Кубе, это ваше право. Но когда мы читаем, что США собираются вторгнуться на Кубу, нам думается, что это не в вашем праве.

– Мы сами не собираемся вторгаться на Кубу, – ответил Кеннеди.

Напомнил ему:

– А наемники из Гватемалы и некоторых других стран? Вы уже изменили свое мнение насчет того, что одна высадка в апреле 1961 года была ошибкой Америки?

Кеннеди пристукнул кулаком по столу и сказал:

– В свое время я вызвал Аллена Даллеса и ругал его. Я сказал ему – учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела в Финляндии, президент этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А вы, Даллес, ничего не смогли сделать.

Ответ президенту:

– Что касается Венгрии, то ваша аналогия с Кубой совершенно несостоятельна. Что касается Финляндии, то, может быть, это тот случай, который подсказывает Соединенным Штатам, что им надо научиться уважать Кубу. Ведь мы уважаем Финляндию, и, хотя в ней существуют капиталистические порядки, президент буржуазного государства находится в дружественных отношениях с Советским Союзом.

Кеннеди смолчал и затем с подчеркнутой серьезностью проговорил:

– Американскому народу, даже с точки зрения психологической, очень трудно согласиться с тем, что происходит на Кубе. Это ведь в 90 милях от нашего берега. Очень трудно, – повторил он и добавил: – Куба падет изнутри.

– Со многими вещами приходится мириться, – заметил я президенту. – И ко многим вещам приходится привыкать, в том числе, видимо, ко многим новым вещам придется привыкнуть и американскому народу. Лишь бы вы не вмешивались в дела Кубы, это – самое главное. А народ поймет.

Кеннеди довольно резко заметил:

– Мы не будем вмешиваться в дела Кубы.

– Очень жаль, господин президент, – сказал я ему, – что эти ваши слова нельзя опубликовать в газетах.

Кеннеди задал вопрос:

– Как Кастро отнесся к факту вашего приглашения из Гаваны в Вашингтон?

Сказал, что Кастро был очень рад этому, поскольку он стоит за мирное сосуществование, в том числе за улучшение советско-американских отношений.

– Вот об этом мы поговорим с вами, если вы разрешите, после завтрака…

После пресс-конференции Кеннеди попросил еще об одной встрече, которая, как он выразился, будет носить совсем конфиденциальный характер. О ней также уже сообщалось в Москву.

Обращает внимание боязнь президента просто и открыто принять советского журналиста. Через Большакова и Сэлинджера было условлено, что в 6 часов вечера за мной приедет машина из Белого дома, в которой я должен буду поездить по городу с тем, чтобы журналисты не узнали о новой встрече президента с советским редактором. И действительно, машина долго возила нас по каким-то дальним улицам, наконец, мы подъехали к Белому дому со стороны личного подъезда президента. Ворота очень быстро раскрылись, у нас не спросили никаких документов, и машина подошла вплотную к подъезду.

Кеннеди ходил по коридору и ждал. Он быстро прошел в комнату и на этот раз в нервном тоне начал разговор. Жестикулируя, он говорил следующее:

– Ваши войска находятся в Европе. Я знаю силу и возможности вашей военной машины. Хрущев может, конечно, – Кеннеди сделал жест руками, – подцепить Западный Берлин. Но тогда это вызовет, возможно, разрыв западных стран с вашей страной и поведет к напряженности.