Дмитрий Язов - Карибский кризис. 50 лет спустя

На военно-морской базе Гуантанамо происходит накапливание военно-морских и сухопутных сил, где в настоящее время находится 37 кораблей, в том числе 2 авианосца. К вечеру 26 октября кольцо блокады Кубы замкнулось полностью и проходит по Багамским, Подветренным и Малым Антильским островам и Карибскому морю. Кубинские друзья считают, что неминуемо вторжение и бомбардировка военных объектов».

Схожей оценки событий придерживалось и командование Группы советских войск на Кубе. Генерал армии И. А. Плиев 26 октября докладывал в Москву:

«Директору

По имеющимся данным, разведкой США установлены некоторые районы расположения объектов тов. Стаценко. Командование стратегической авиацией США отдало приказ о полной боевой готовности всех своих авиационных стратегических соединений.

По мнению кубинских товарищей, удар авиации США по нашим объектам на Кубе следует ожидать в ночь с 26 на 27.10.62 г. или с рассветом 27.10.62 г.

Фиделем Кастро принято решение сбивать американские боевые самолеты зенитной артиллерией в случае их вторжения на Кубу.

Мною приняты меры к рассредоточению техники в границах ОПР и усилению маскировки.

Принято решение в случае ударов по нашим объектам со стороны американской авиации применить все имеющиеся средства ПВО.

Группа советских войск на Кубе в эти напряженные дни конца октября 1962 года оказалась в очень сложном положении. С одной стороны, в ее распоряжении были достаточные силы и средства, чтобы имеющимися в ее распоряжении силами ПВО воспретить пиратские полеты американской военной авиации над Кубой. С другой стороны, применение зенитных ракет, предназначенных для обороны разворачивающихся баллистических ракет, по одиночным целям – самолетам-разведчикам – вряд ли было оправдано. Генерал И. А. Плиев должен был проявить все свое мужество, талант стратега и дипломата, чтобы не поддаться на провокации.

Днем 27 октября в Москве с пометкой «Вне очереди» получили отправленную накануне короткую телеграмму от посла СССР на Кубе А. Алексеева:

«Ф. Кастро находится у нас в посольстве и готовит личное письмо т. Н. С. Хрущеву, которое будет немедленно передано Вам. По мнению Ф. Кастро, интервенция почти неминуема и произойдет в ближайшие 24–72 часа.

Проблема была действительно неотложной. Советский посол хотел, чтобы мнение Ф. Кастро было как можно скорее передано Н. С. Хрущеву.

Фидель сидел и писал письмо в Москву в бункере в советском посольстве в Гаване. Один вариант за другим. Словами он пытался выразить свою обеспокоенность за судьбу Кубинской революции. Для него было абсолютно ясно, что американская агрессия против Острова свободы неизбежна. Он очень хотел, чтобы это понял и Хрущев.

А. Алексеев выступил в роли переводчика. Переведенное им послание кубинского лидера немедленно было отправлено в Москву.

Письмо Фиделя Кастро Н. С. Хрущеву от 26 октября гласило:

«Дорогой товарищ Хрущев!

Исходя из анализа ситуации и имеющихся у нас сообщений, я считаю, что агрессия почти наверняка произойдет в ближайшие 24–72 часа.

Возможны два варианта: первый и наиболее вероятный – это авиационный удар по избранным целям с ограниченными целями их уничтожения; второй, хоть и менее вероятный, но возможный, – это вторжение. Я понимаю, что этот вариант потребует огромного количества сил и явится, в довершение всего, наиболее отвратительной формой агрессии, что может удержать их от этого шага.

Вы можете быть уверенными, что мы будем обороняться упорно и решительно, какой бы ни была агрессия.

Моральный дух кубинского народа чрезвычайно высок, и он будет противостоять агрессору героически.

А сейчас мне хотелось бы передать Вам коротко мое мнение.

Если будет предпринят второй вариант действий и империалисты вторгнутся на Кубу с целью ее оккупации, опасность, которую эта агрессивная политика будет представлять для человечества, будет настолько высока, что вслед за этим Советский Союз никоим образом не должен позволить возникнуть обстоятельствам, когда бы империалисты смогли нанести первый ядерный удар.

Я говорю Вам это, потому что я верю в то, что агрессивность империализма чрезвычайно опасна. Если они претворят в жизнь грубую политику вторжения на Кубу вопреки международным нормам и принципам морали, то тогда наступит момент для уничтожения такой опасности путем четкой законной обороны, каким бы тяжелым и ужасным ни был бы этот ответ для нас в безвыходной ситуации.

Мое мнение формировалось на основе того, как развивается агрессивная политика. Сейчас империалисты, пренебрегая мировым общественным мнением и игнорируя принципы и законы, ввели морскую блокаду, нарушают наше воздушное пространство и готовят вторжение. При этом они отвергают всякую возможность переговоров, даже понимая всю серьезность проблемы.

Вы были и продолжаете быть неустанным защитником мира, и я понимаю, насколько горьким может быть нынешний момент, когда результаты Ваших нечеловеческих усилий поставлены под срыв. Однако до последней минуты мы сохраняем веру в то, что мир будет сохранен, и мы хотели бы внести свой посильный вклад в это. Но в то же время мы готовы к спокойному решению ситуации, которое видится нам вполне возможным и вполне близким.

Еще раз я передаю Вам глубокую благодарность и признательность нашего народа советскому народу за его искреннее и братское отношение к нам, равно как и нашу искреннюю признательность и уважение по отношению к Вам. Позвольте также пожелать Вам успехов в решении тех огромных и важных задач, которые стоят перед Вами.

С братским приветом

По воспоминаниям А. Алексеева, письмо было запутанным по содержанию. «Вначале я не мог понять, что хочет сказать Кастро своими довольно замысловатыми фразами, – сообщал Алексеев в Москву. – Чтобы выяснить его мнение, я прямо спросил:

– Вы хотите сказать, чтобы мы первыми нанесли атомный удар по противнику?

– Нет, – ответил Кастро, – я не хочу этого сказать прямо, но при определенных условиях, чтобы не допустить испытать на себе коварство империалистов и первого удара, надо опередить их и в случае агрессии против Кубы стереть с лица земли».

Вся сходившаяся в Москву информация свидетельствовала, что удар авиации Соединенных Штатов по кубинским и советским объектам на Кубе, скорее всего, произойдет в ночь с 26 на 27 октября или с рассветом 27 октября 1962 года.

А ситуация между тем продолжала накаляться.

Субботний день 27 октября начался для президента Дж. Кеннеди с ознакомления с меморандумом ЦРУ США «Кризис: США-Куба». По состоянию на 6.00 утра в документе ЦРУ сообщалось: