Мохандас (Мохандус) Карамчанд Ганди - Революция без насилия

Я обратил ваше внимание на то, что, по-моему, является вашим долгом. Теперь я должен подумать о моем собственном долге. Моя ответственность в миллион раз больше вашей. Я предложил народу принять сатьяграху, и я жил в вашей среде в течение четырех лет. Я оказал также некоторые услуги Ахмедабаду, и гражданам его должны быть более или менее известны мои взгляды. Утверждают, что я без достаточного разбора убеждал тысячи людей присоединиться к движению. Я признаю, что это утверждение до известной степени правильно, но только до известной степени. Всякий может сказать, что если бы не было кампании сатьяграхи, то не было бы и этих насилий. За это я уже наложил на себя епитимию, по-моему недостаточную, а именно: я заставил себя отложить поездку в Дели с целью добиться там снова моего ареста, и таким образам должен был предложить временное ограничение сатьяграхи в смысле сферы действия. Это для меня более мучительно, чем рана, но такой епитимьи еще недостаточно, и потому я решил поститься трое суток, т. е. 72 часа. Я надеюсь, что пост мой никого не огорчит. Я считаю, что для меня поститься 72 часа легче, чем вам 24. Я наложил на себя наказание, которое я могу нести. Если вы действительно испытываете жалость по поводу страданий, которые мне предстоят, то я прошу вас, чтобы эта жалость навсегда удержала вас от участия в преступных действиях, на которые я только что жаловался.

Запомните мои слова: мы не завоюем себе самоуправление, не создадим благополучия своей родины, если дадим волю насилию и террору. Если получить самоуправление и добиться устранения правонарушений можно было только при помощи насилия над англичанами и при помощи убийств, то я предпочел бы обойтись без самоуправления и без устранения правонарушений. Для меня жизнь утратила бы свою ценность, если бы Ахмедабад продолжал применять насилие во имя истины. Поэт назвал Гуджарат «гарви», великим и славным, Ахмедабад, столица Гуджарата, имеет среди своего населения много верующих индусов и магометан. Совершать акты публичного насилия в таком городе это все равно, чти зажечь пожар в океане. Кто в состоянии погасить? Я могу только предложить в качестве жертвы себя, чтобы меня сожгли в этом огне, и поэтому я прошу вас всех помочь в достижении той цели, которую я стремлюсь достичь при помощи поста. Пусть любовь, толкнувшая вас на недостойные деяния, пробудит в вас чувство реального и если эта любовь продолжает воодушевлять вас, то постарайтесь, чтобы мне не пришлось поститься до смерти.

Деяния, вызвавшие мое недовольство, по-видимому совершались в организованном порядке. Здесь видимо имелся определенный план и я, уверен, что за всем этим стоит какой-то образованный и умный человек. Он может быть и образован, но образование не просветило его. Такие люди вовлекли вас в заблуждение, толкнув на подобные дела. Я советую вам никогда не поддаваться заблуждению, а этих людей серьезно попрошу пересмотреть свои взгляды. И им и вам я рекомендую мою книгу «Хинд Сварадж», которая, по моему мнению, может быть напечатана и выпущена в обращение, не нарушая законов.

(Из речи М. Ганди, произнесенной в Ахмедабаде 14 апреля 1919 г.)

С сентября 1920 г. Национальный конгресс был главным образом органом развития внутренних сил. Он перестал действовать путем резолюций и обращений к правительству с жалобами на злоупотребления. Он утратил веру в благодетельный характер существующей системы правления. В то же время было констатировано, что существование системы зависит от сотрудничества народа с правительством, которое могло быть сознательным и бессознательным, добровольным и принудительным. Поэтому, для того чтобы исправить систему или положить ей конец, было решено попробовать совершенно отказаться от добровольного сотрудничества.

На специальной сессии конгресса, происходившей в Калькутте в 1920 г., было постановлено начать бойкот правительственных титулов, судов, учебных заведений, законодательных органов, а также и иностранных тканей. Почти все виды бойкота были в большей или меньшей степени проведены теми, кого это касалось. Те, кто не мог или не хотел проводить бойкота, вышли из состава конгресса.

Я не собираюсь здесь излагать пеструю историю движения несотрудничества. Хотя ни один вид бойкота не был проведен полностью, но все же в результате несомненно получилось умаление престижа всего, что в каждом отдельном случае подвергалось бойкоту.

Наиболее важным видом бойкота был бойкот насилия. Одно время он, казалось, проводился вполне успешно, но вскоре выяснилось, что ненасилие не вошло еще в плоть и кровь. Это было пассивное ненасилие, характерное для беспомощности, а не просвещенное ненасилие, проистекающее от избытка сил. В результате произошла вспышка нетерпимости по отношению к тем, кто не участвовал в несотрудничестве. Это было насилие более утонченного типа. Однако, несмотря на этот серьезный дефект, я с гордостью скажу, что пропаганда ненасилия помешала вспышке физического насилия, которая несомненно имела бы место, если бы не было применено несотрудничество без насилия.

По зрелом размышлении я убежден, что несотрудничество без применения насилия внушило народу сознание его силы. Оно выявило скрытую в народе способность сопротивляться страданиям. Оно вызвало пробуждение масс, которого, пожалуй, нельзя было достичь никаким другим способом. Поэтому, хотя несотрудничество без насилия и не принесло нам «свараджа», и хотя оно имело некоторые плачевные последствия, и хотя то, что мы пытались бойкотировать, все еще сохраняет силу, тем не менее, по моему скромному мнению, несотрудничество без насилия, как средство для достижения политической свободы, заняло прочную позицию, и даже частичный успех в данном случае приблизил нас к «свараджу».

Совершенно вне всякого сомнения, что способность страдать за какое-нибудь дело должна содействовать его успеху. Но мы столкнулись с положением, которое заставляет нас крикнуть «стоп»! Ибо в то время, когда отдельные лица держатся твердо и по-прежнему продолжают верить в несотрудничество, большинство тех, кто непосредственно участвовал в движении, фактически утратили в него веру; исключение составил только бойкот иностранных тканей. Многие адвокаты возобновили свою практику; некоторые даже жалели, что раньше отказались от нее. Многие, которые вышли из правительственных органов, вернулись на свои посты и число тех, кто верит в целесообразность вступления в эти органы, увеличивается. Сотни мальчиков и девушек, покинувших правительственные школы и колледжи, раскаялись в этом и вернулись обратно. Мне приходится слышать, что правительственные школы и колледжи с трудом справляются с прошениями о приеме.