Аарон Хотчнер - Папа Хемингуэй

— Вот именно. Поэтому, может, ты поговоришь с доктором Знаменитость? Мне ужасно неудобно — я отнимаю у тебя время, морочу голову. Но я просто не знаю, что делать. Я очень переживаю еще и из-за того, что, мне кажется, врачи не очень стараются проникнуть в причины его маний. Когда он попал в клинику первый раз, я надеялась, что доктора избавят Папу от галлюцинаций, но, видимо, в его сознании есть более глубокие уровни, которые необходимо понять. Я даже не знаю, зачем они применяли электрошок.

— Что, они снова назначили ему электрошок?

— Когда я говорила с ними в последний раз, они сказали, что собираются назначить серию процедур. Но я даже не знаю, сколько их будет. И больше всего мне не дают покоя эти его разговоры о возвращении домой. Я просто не выдержу повторения этого кошмара. И это не угроза — к сожалению, это правда. Может, ты все-таки увидишься со Знаменитостью и посоветуешься с ним. Мне трудно это сделать по телефону — ведь мы с ним не знакомы. Может, стоит перевести Папу в клинику Меннингер? Спроси Знаменитость и об этом тоже.

После встречи с доктором Знаменитостью я кое-что понял о состоянии Эрнеста. Сначала доктор дал общее определение маний и навязчивых идей. Он объяснил, что науке чрезвычайно мало известно как о природе психических заболеваний — навязчивых идей, маний, фобий, депрессий, одержимости и других, — так и о различных психических процессах, которые выводят в данный момент на первый план тот или иной симптом. Обычно считается, что классическое развитие болезни идет в направлении от навязчивых состояний к маниакальным. Навязчивая идея, идефикс — это убеждение, в котором больной не в состоянии усомниться, даже зная об отсутствии каких-либо логических оснований и понимая, что это убеждение чуждо ему, его «я». Человек отдается этой идее, погружается в нее, уходя таким образом от реального мира с его проблемами и тревогами. Мания, продолжал доктор Знаменитость свои объяснения, — это ложная вера. Человек, страдающий манией, глух к любым проявлениям ее ошибочности и нелогичности. Часто бывает так, сказал он, что больной в одних ситуациях демонстрирует маниакальный психоз, а в других — одержимость навязчивой идеей.

Вернувшись к состоянию Эрнеста, доктор Знаменитость заметил, что в октябре, когда Эрнест был в Мадриде, его бред о избыточном весе багажа, желание скрыть свое имя и лететь только на старом самолете были навязчивыми идеями. А его более поздние фобии — телефон прослушивается, агенты ФБР стремятся его арестовать за совращение малолетних и невыплату несуществующих налогов — типичные мании. В Мадриде нам удалось убедить Эрнеста в ошибочности его страхов, например о весе багажа, предъявив ему официальный документ из авиакомпании. Но потом его одержимости превратились в мании, не поддающиеся уже никаким логическим опровержениям. Человек, одержимый манией, окружает себя плотным экраном, оболочкой, через которую невозможно достучаться до его сознания, и тогда, чтобы ее разрушить, применяют электрошок.

Что касается лечения электрошоком, то доктор Знаменитость заметил, что многие специалисты считают этот метод устаревшим. В современных клиниках пациентам вводится препарат, под действием которого больной засыпает на несколько часов, при этом не наблюдается никаких конвульсий, характерных для электрошока. Проснувшись, он иногда лишь испытывает головную боль. Как правило, уже после трех или четырех раз пациент чувствует себя лучше. Затем назначается еще курс из десяти — двенадцати инъекций — для закрепления эффекта, иногда приходится делать даже двадцать уколов. Если состояние больного после проведенного лечения не ухудшается на протяжении двух недель, можно делать положительный прогноз. Когда же возникают признаки ухудшения, лечение необходимо продолжать, и после нескольких недель, как правило, наблюдается положительная динамика.

Я спросил доктора, правда ли то, что электрошок нацелен на определенные участки мозга. Существует пятьдесят органических и пятьдесят психодинамических теорий, объясняющих действие электрошока, ответил мне он. В медицине используется множество самых разнообразных методов, механизм действия которых не известен. Например, никто не может объяснить, почему дигиталис помогает при сердечных заболеваниях, а инсулин — при лечении диабета. Мы знаем только, что эти препараты работают. Когда при лечении электрошоком электроды накладываются на голову, реагирует весь мозг. Никто пока не знает, какой участок мозга ответственен за память, но ее состояние наверняка связано с химическими процессами в мозговых клетках.

Я сказал доктору о жалобах Эрнеста, утверждающего, что после электрошока у него возникли проблемы с памятью. Знаменитость ответил мне, что два самых сильных побочных эффекта электрошока — потеря памяти и некоторая путаница в мыслях — исчезают довольно быстро. Действительно, некоторые детали пребывания в больнице и течения болезни могут быть забыты пациентом навсегда, но в любом случае это не столь уж важная информация. Однако он абсолютно уверен, что после завершения лечения все события жизни Эрнеста, предшествующие появлению недуга, будут полностью восстановлены в его памяти.

Скорее всего, все фобии Хемингуэя, его убежденность в преследовании со стороны закона и угрозе физического устранения, возникли из-за страха потерять способность писать, потерять свое положение в обществе, перестать быть самим собой. Доктор Знаменитость считал, что все психопатологические симптомы у Эрнеста вызваны нежеланием осознать реальность, что это некая психологическая защита. Его фобии оказались столь сильны, что не поддавались методам психотерапии, вот почему пришлось применить курс электрошока.

Весь май Эрнеста лечили электрошоком. Когда курс закончился, Мэри разрешили посетить мужа в больнице. Она рассказывала, что Эрнест был раздражен еще в большей степени, чем раньше. Он с горечью говорил, что его память стала хуже, что писатель в нем убит, и во всем виноваты врачи Мэйо, которые в конце концов по его требованию прекратили назначать ему эти страшные процедуры. Причиной конфликтов между врачами и Эрнестом было его нежелание признать серьезность своей болезни и необходимость применения сильных средств. Совершенно очевидно, врачам не удалось убедить его посмотреть в лицо истинному положению вещей.

Эрнест уже не говорил с Мэри о самоубийстве, более того, твердо заявил, что полностью вычеркнул эту мысль из сознания. Однако все его мании остались с ним. Более того, теперь у него возникла предубежденность против Вернона Лорда и самой Мэри. В первый же вечер он обвинил ее в том, что она специально засадила его в Мэйо, чтобы завладеть его деньгами. Но на следующий день он был снова мил и нежен с ней, все время благодарил за все, что она для него делала. Его сознание металось. У Эрнеста возникла новая мания — теперь он был уверен, что ему нельзя возвращаться в Кетчум: там его уже ждут, чтобы арестовать и засадить в тюрьму за неуплату налогов. Он обвинял Мэри, что она помогает властям, пытаясь отвезти его домой, где они и прижмут его к ногтю.