Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

– К сожалению, мы не позволяем делать снимки у губернатора в офисе. Но если вы хотите, я могу сделать парочку общих фотографий с губернатором, когда он приедет. И не забудьте, кстати, заглянуть в специальную «австрийскую комнату» в конце кабинета, – ответил мне помощник.

Услышав такой ответ, я решила направить свое беспокойство в мирное русло и записать свои впечатления от знакомства с кабинетом. Несмотря на то что основная комната могла быть оснащена скрытыми камерами наблюдения, мне казалось, что ведение записей – это лучший способ справиться с расшатанными нервами. Да и куда лучше будет начать нашу встречу спонтанно, чем просто сидеть, словно кукла, и ничего не делать. Взяв карандаш, я решила сделать парочку записей, чтобы с пользой провести время до начала встречи. Ощутив в руках письменные принадлежности, я вновь почувствовала себя журналистом и стала рассматривать обстановку кабинета не как простой посетитель, а как представитель прессы.

Общий вид губернаторского офиса ясно говорил о насыщенной и богатой событиями жизни его владельца. Я даже не поленилась проверить поверхность мебели, чтобы убедиться, нет ли на ней пыли. Пыли на мебели не оказалось, более того, в кабинете царил полный порядок. Неподалеку от двойных дверей был установлен камин, манивший меня своим теплом. Обе стороны этого камина украшали декоративные растения в кадках, а в его центре словно в виде символического напоминания располагалась сосновая шишка. Левую часть комнаты занимала внушительного вида бронзовая скульптура, рядом с которой лежал рюкзак. Бегло осмотрев офис, я вновь сконцентрировалась на изучении камина.

Каминная полка была сплошь уставлена фотографиями Арнольда, на которых были изображены важные моменты его жизни в Америке. На части снимков Арнольд был запечатлен с известными людьми – папой римским, президентами Никсоном, Фордом и Рейганом, а другая часть была посвящена его родителям. Дальний угол каминной полки занимали фотографии представителей семейства Клинтон, на одной из которых Хиллари Клинтон сделала дарственную надпись: «Всегда рада лично обсудить с вами важные темы». По правде сказать, увиденные фотографии поразили меня до глубины души – ведь сейчас я явственно осознала всю глубину пропасти, лежавшей между нами. Мне действительно нечего было предложить Арнольду по сравнению с людьми такого уровня, и я даже представить себе не могла, что он не просто пожимает руки важным персонам, но и состоит с ними в приятельских отношениях. Со смешанными чувствами я продолжила изучать рабочий кабинет губернатора.

Прямо перед камином был расстелен индейский ковер, на котором стояли три кресла и небольшой столик с набором для игры в шахматы. Увидев шахматы, я вспомнила, как на церемонии инаугурации один мой давний приятель сказал, что Арнольд сильно поднаторел в этой старинной игре. Помнится, я тогда ответила, что Арнольд всегда преуспевал в игровых видах спорта – даже до того, как взялся за шахматы.

Закончив разглядывать камин, я начала исследовать рабочее место Арнольда, состоявшее из огромного стола и кожаного кресла. Одного взгляда на стол было достаточно, чтобы понять: здесь сидит человек, наделенный огромной властью. Рядом со столом стояла плетеная корзина, которая, по всей видимости, выполняла роль мусорного ведра. Увидев эту корзину, я рассмеялась: мне вдруг представилось, как губернатор легко и просто расстается с ненужными ему вещами, – вспомнить, к примеру, как быстро и без колебаний он выбросил меня из своей жизни. «C’est la viе, детка! Давай, до свиданья!» Вдруг я увидела лежавшее на столе расписание дня. В этот момент у меня промелькнула шальная мысль: уж не выбросить ли мне этот листок в мусорную корзину? Тем не менее мне удалось укротить свой ребяческий порыв – ведь я находилась в губернаторском кабинете и поэтому решила не создавать себе лишних проблем.

Покончив со своими внутренними метаниями, я перешла к осмотру стола. Здесь были расставлены большая квадратная пепельница, деревянная пивная кружка, которая использовалась в качестве подставки для карандашей и ручек, бутылка воды и зеленая лампа от «Тиффани». Особняком на столе стояла фотография матери Арнольда в красивой зеленой рамке, подсвеченная небольшим светильником. Очень странно, но на столе не было видно компьютера, хотя он был оборудован современной телефонной системой, позволявшей губернатору связываться с сотрудниками своего офиса. Я думаю, что Арнольду не требовалось самому вникать в работу сложных компьютерных систем и все, что ему было нужно, – это надежная телефонная связь. Отсутствие компьютера показалось мне странным, так как в последнее время я проводила по десять часов в день перед экраном монитора и уже не представляла свою жизнь без этого современного устройства.

Помимо фотографий и телефонной системы, на столе у Арнольда в избытке были представлены различные предметы, напоминавшие об истории бодибилдинга и успехах хозяина кабинета. Одним из таких предметов была бронзовая скульптура прусского силача Евгения Сандова, на подножии которой были выбиты годы жизни знаменитого атлета: 1867—1925. Его фигура была повернута лицом к двери и всем своим видом, казалось, говорила посетителям: «Здесь место для сильных людей».

Когда Арнольд, сидя в своем кресле, поворачивал голову влево, его взору представала статуя Джо Уэйна, бюсты Джона Кеннеди и Рональда Рейгана, а рядом с этими бюстами стояла фотография Джона Кеннеди во время его выхода в открытое море на яхте Victura . Прямо над рабочим столом Арнольда висела картина Энди Уорхола с изображением североамериканского индейца. Казалось, что эта картина играла роль «охранника» композиции из личных фотографий Арнольда и его семьи.

На одной из семейных фотографий была изображена Мария Шрайвер – с пышными волосами и изящно изогнутыми пальцами, которыми она касалась своих губ. Помимо этой фотографии Марии, где она была запечатлена в одиночестве, здесь находились и ее снимки в окружении детей. Всем своим видом Мария ясно давала понять, что она является истинной «первой леди», и только от одной мысли об этом меня вновь посетил холодок сомнения. Но не только фотографии Марии и детей украшали рабочую обстановку кабинета – здесь были и снимки матери Арнольда в окружении внуков. Одной из последних фотографий, привлекших мое внимание, было фото, сделанное в свое время Энни Лейбовиц. На этом снимке был изображен полуобнаженный Арнольд верхом на белом коне и с сигарой в зубах. Я отлично помню эту фотографию, которая была напечатана в одном из журналов Rolling Stone в 1988 году, и когда я впервые увидела ее, то явственно почувствовала всю глубину пропасти, разделявшей нас с Арнольдом. Ну еще бы – ведь Энни Лейбовиц специализировалась на фотопортретах только признанных звезд.