Барбара Аутланд Бейкер - Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба

Закончив обсуждение моих финансовых амбиций, мы плавно перешли к другому очень важному вопросу – политике. Для начала я поинтересовалась у Арнольда, известно ли ему о таком направлении политической мысли, как либертарианство. Что касается меня, то изучению этого направления я посвятила много времени, и в моем сознании оно представляло собой квинтэссенцию идей «старых республиканцев». В моем понимании ключевыми моментами идеологии либертарианства в приложении к Соединенными Штатам были две вещи: защита страны и идеалов конституции, а также предоставление гражданам свободы личности и предпринимательства в тех объемах, в которых они не затрагивают свободы других людей. В том случае если одни граждане нарушают свободы других граждан, государство должно обеспечить возможность разбирательства по допущенным нарушениям в судебном порядке. Если речь идет о налогах, то они должны быть минимальными, и для обеспечения функционирования общественных институтов должны в большей степени применяться добровольная помощь и пожертвования, уменьшая таким образом налоговое бремя граждан для содержания государства.

Что касается меня, Арнольд Шварценеггер представлялся мне идеальным воплощением образа Либертарианской партии. Я напомнила Арнольду о том, как он однажды участвовал в передаче Мерва Гриффина и поделился с аудиторией историей достижения своей «американской мечты». На той передаче Арнольд без обиняков заявил, что ни в одной другой стране мира у него не было бы ни малейшего шанса построить хорошую карьеру посредством занятий бодибилдингом. Арнольд специально подчеркнул этот момент и сказал Мерву, что подобных успехов он смог добиться только в Штатах.

– Да ты просто настоящий герой, Арнольд! Ты родился и вырос за пределами страны, но достиг таких успехов и с легкостью мог бы стать одним из лидеров Либертарианской партии! Вся философия этой партии легко читается в тебе, и к тому же ты всегда выступал в поддержку личной свободы и предпринимательства. Думаю, что тебе по силам поменять точку зрения людей и вдохнуть в них веру в собственные силы, – произнесла я небольшую речь на одном дыхании.

Поддержке идеологии либертарианства, кстати сказать, нисколько не мешал тот факт, что Арнольд через Марию Шрайвер был связан с одним из влиятельнейших семейств, представлявших Демократическую партию.

Арнольд, однако, слегка поумерил мой пыл и выразил свою полную преданность идеалам Республиканской партии. Он даже пошутил, что со временем ему удастся «перековать этих Кеннеди» и перетащить их на свою сторону политической сцены. Так что даже если в Арнольде и жил дух либертарианства, то это был уж никак не дух истинного приверженца партии, и этому было достаточно простое объяснение: у власти в стране находились республиканцы, и именно с ними он связывал свои надежды. Мне в очередной раз стало ясно, что, в отличие от прагматичного в таких вещах Арнольда, я как была неисправимой фантазеркой, так ею и осталась.

Или все же Арнольд где-то в глубине души был идеалистом? Возвращаясь домой, я думала над его прощальными словами, которые он произнес перед нашим расставанием. Проводив меня до стоянки, Арнольд сказал:

– Вот подожди еще лет десять, и, уверяю тебя, я стану губернатором Кхали-фор-хнии!

Первые шаги Арнольда на пути к Белому Дому, 1973

Только когда я села в машину, до меня дошел весь смысл сказанного, и от волнения у меня даже перехватило дыхание. Неужели однажды Арнольд достигнет такого влияния? Сможет ли губернатор Шварценеггер, мой бывший бойфренд, избавить меня от охватившей меня меланхолии, возникшей на фоне быстро меняющихся событий в политической жизни страны? Да и хочу ли я, чтобы это произошло? Могу ли я вообразить, как буду голосовать за близкого мне человека на выборах? На недавнем собрании преподавателей Калифорнии мне удалось пожать руку губернатору штата Джерри Брауну, и, честно сказать, он не произвел на меня особого впечатления. Но что, если бы на его месте был Арнольд? По большому счету я не могла себе такого даже представить, и в возрасте тридцати одного года моя жизнь вдруг сильно изменилась и стала какой-то непонятной. По пути домой я усиленно старалась представить себя через десять лет, когда мне будет уже сорок один год, и рисовала в своем воображении картину того, как на губернаторских выборах буду голосовать за бывшего бойфренда. Чтобы быть точной и соблюсти историческую достоверность, скажу, что это событие произошло тогда, когда мне было пятьдесят пять лет.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Во время нашей беседы я не могла не поинтересоваться у Арнольда, по какой причине наши отношения не переросли в полноценный брак.

– На протяжении тех шести лет, что мы провели вместе, я больше всего на свете хотела выйти за тебя замуж. Но ты все время открещивался от этого и говорил мне: «Я женюсь только в том возрасте, в котором женился мой отец», – напомнила я Арнольду подноготную наших отношений.

– Я что-то не помню такого, – усмехнулся он в ответ.

Тогда я поинтересовалась у Арнольда, не было ли такое поведение связано с тем, что он бессознательно примерял на себя поздний брак своего отца и поэтому не стремился жениться на мне в раннем возрасте.

– Да ничего подобного, я просто придуривался и не мог решиться на такой серьезный поступок. Понимаешь, в то время я ставил перед собой совершенно другие задачи, и голова у меня была занята всем чем угодно, но только не мыслями о браке. Проще говоря, я был не готов к такому шагу. Мне еще предстояло многого добиться, и я понимал, что не смогу совместить брак с достижением поставленных перед собой целей.

Знаешь, когда ты женат, у тебя появляется дополнительная ответственность за другого человека. Ты, по сути дела, берешь на себя обязательства по обеспечению своего партнера независимо от того, хочешь ты этого или нет. Скажем, если твоя жена потеряла работу, ты обязан ее обеспечивать, а если она заболела, обязан поддерживать ее. Если у вас появляется ребенок, тебе нужно брать его содержание на себя. Как я уже сказал, я был не готов взять на себя ответственность за кого-то в то время, когда мы жили вместе.

Со своей стороны могу сказать, что все, что ты делаешь, нужно делать с охотой и энтузиазмом. Однажды приходит время, и ты говоришь сам себе: «Да, я готов на этот шаг и хочу провести с этой женщиной остаток своей жизни». Но по большей части ты сохраняешь неуверенность в правильности своих поступков, и это происходит даже тогда, когда ты любишь человека. По большому счету переступать через себя всегда очень трудно, – добавил Арнольд.