Александр Майоров - Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника

В кабульском аэропорту у трапа самолета нас встретили Ахромеев, Табеев и еще несколько дипломатов. Большое представительство от афганской стороны подчеркивало важность прибытия в Кабул советского военачальника. Мы поздоровались с министром обороны ДРА генерал-майором Мухамедом Рафи. Он в свою очередь через переводчика представил мне главу правительства, министра экономики Кештманда, нескольких членов руководства НДПА и других министров. Встреча закончилась торжественным прохождением роты почетного караула. Афганские солдаты выглядели безупречно, но судить по ним обо всей афганской армии было бы пока опрометчивым. Вообще в аэропорту я обратил внимание на обилие внешней торжественной атрибутики, что, как правило, сопуствует не лучшему положению дел.

Оказавшись на секунду без посторонних ушей рядом с Ахромеевым, я спросил:

— Ну, что, Сережа, хреново?

— И не говори, потом сам увидишь.

И вдруг:

— Полковник Халиль Ула! — за спиной я услышал гортанный голос, обернулся. Передо мной стоял стройный, прямой как штык красавец. — Командир Центральный корпус!

— Вы говорите по-русски?

— Мало-мало.

— Да поможет вам Аллах. Но еще и — воевать по-русски!

Халиль Ула степенно ответил:

— Щюкрен. — И, подняв ладони к лицу, плавно омыл его, приговаривая: — Аллах Акбар! Аллах Акбар!

— Щюкрен, — повторил Ахромеев, — значит хорошо. Доброе предзнаменование.

— Дай-то Бог, Сережа, — сказал я.

В тот же день встречи со мной ожидал Соколов. Ахромеев предупредил:

— Возможно, будет присутствовать и посол. Но, возможно — и не будет. Это уж как Соколов решит.

И по этой оговорке мне стало ясно, что сложностей здесь хватает еще и в отношениях между нашими военными и нашим же советским дипломатическим представительством.

До встречи оставалось несколько часов, и я успел потолковать, не отвлекаясь на чаепития, с будущим начальником штаба Группы ГВС Владимиром Петровичем Черемных. Потолковать в смысле — послушать, потому что если кто кому что-то и втолковывал, так это он — мне. И стало ясно, что даже мои ожидания — а они были отнюдь не розовыми — бледнеют на фоне нарисованной начальником штаба картины. И еще Владимир Петрович мне прямо сказал:

— С Фикрятом Ахмедзяновичем Табеевым будьте осторожны.

К Соколову мы зашли вдвоем с Ахромеевым. Сергей Леонидович встретил меня приветливо. Сели, он закурил. Я в шутку спросил:

— Мне тоже начинать теперь курить?

— Курить не рекомендую, а вот воевать — это, пожалуй, начинай.

Выпили по рюмке водки. Точнее сказать, я лишь пригубил, хотя и знал о критическом отношении Соколова к «ортодоксальным» трезвенникам.

Сергей Леонидович, человек немногословный, ограничился несколькими фразами. Суть его оценок сводилась к следующему:

— Обстановка тяжелейшая, но ты не теряйся… — И добавил: — Министр Дмитрий Федорович рекомендует нам с Сергеем Федоровичем, пока ты будешь осваиваться, дней десять-двенадцать побыть здесь. Не возражаешь?

Я, конечно, не возражал, понимая, что эта рекомендация министра полезна прежде всего для меня самого.

— Ну вот и хорошо. Считай, что разговор у нас состоялся. А все остальное увидишь сам в ходе полетов. С тобой в полетах и разъездах будем либо я, либо Сергей Федорович. Побываем в основных дивизиях, в управлениях корпусов, в провинциях. Но сначала… — Соколов посмотрел на Ахромеева: — В котором часу у нас завтра встреча с Борисом Карловичем (так они называли между собой Бабрака Кармаля)?

— В десять, — ответил Ахромеев.

Соколов прищурился и спросил:

— В каком составе пойдем?

— Сергей Леонидович, если не возражаете, с Александром Михайловичем буду я. — Он выдержал паузу. — И, может быть, чтобы подчеркнуть наши добрые отношения сотрудничества с посольством, пригласим?..

Соколов сердито погасил сигарету, зажег другую, крякнул и сказал:

— Приглашай.

Речь шла о после Табееве.

— Ну что ж, Александр Михайлович, — протянул на прощание руку Соколов, — завтра увидимся. Подсказывать тебе я ничего не буду, сам увидишь Кармаля и сориентируешься. Работать с ним тебе предстоит много, напряженно…

— … и нудно, — вставил Ахромеев.

Мы разошлись.

До глубокой ночи я слушал генералов и офицеров, работавших до моего приезда вместе с бывшим военным советником. Хотелось быть в курсе самых сложных военных проблем, которые могли бы возникнуть при беседе с Кармалем. Хотя, как правило, первая встреча обычно бывает формальной и ограничивается взаимным знакомством.

Утром девятого августа до приема у главы государства я подписал приказ о вступлении в должность.

Надел форму, как и советовал Соколов: пусть Бабрак увидит перед собой генерала армии со всеми регалиями, это подействует на него впечатляюще.

Без пяти минут десять мы встретились у дворца. Соколов и Ахромеев были в униформе. Табеев приехал на пять минут позже, и в результате мы опаздывали с прибытием в кабинет Бабрака Кармаля. В этом я увидел бестактность Табеева и еще один признак натянутых отношений, бремя которых вот-вот полностью перейдет на мои плечи.

Бабрак приветствовал радушно. Соколов извинился за опоздание: мол, наша военная неорганизованность… Легко и запросто взял на себя те несколько слов, которые подобало бы произнести послу.

— Нич-чего, нич-чего, — на русском языке ответил Бабрак.

Рядом с ним находились министр обороны Рафи и еще какой-то не известный мне пока, невысокий, лысый, бледный в сером костюме человек, внешности, вроде, не азиатской, значит, из наших. Но кто он?

Сергей Леонидович представил меня по всей форме:

— Товарищ Генеральный секретарь ЦК НДПА, председатель Революционного Совета, Глава государства! Решением Политбюро ЦК КПСС по предложению члена Политбюро, министра обороны СССР Устинова по согласованию с министром иностранных дел СССР Громыко и председателем КГБ СССР Андроповым в Афганистан, в Ваше распоряжение прибыл первый заместитель Главнокомандующего сухопутными войсками, назначенный Главным военным советником в ДРА генерал армии Майоров Александр Михайлович.

Вслед за этими словами Соколов дал мне блестящую характеристику, что, разумеется, имело тактическое значение.

— Оч-чень кар-рошо, — с трудом произнес Бабрак. — Рады приветствовать, — продолжил переводчик.

Хозяин предложил сесть к столу.

— С вашего позволения, товарищ Бабрак Кармаль, мы с Сергеем Федоровичем через некоторое время уедем. Поможем Александру Михайловичу освоиться и войти в курс дел. А затем уже вы будете решать все задачи непосредственно с ним.

Посол заерзал на стуле.

— Ну и, конечно, с Чрезвычайным и полномочным послом товарищем Табеевым, — добавил Соколов.