Наум Беляев - Генри Форд

Если маленькое отсталое предприятие должно для извлечения большей доли прибавочной стоимости увеличивать рабочий день, то Форд при его усовершенствованных методах интенсивности труда имеет возможность в течение 8 часов получить большую прибавочную стоимость, чем другие капиталисты 10–12 часов.

В 1924 году Форд ввел впервые пятидневную неделю. Располагая двумя днями отдыха в неделю, — уверял Форд, — рабочие в пять дней смогут выработать столько, сколько они обычно вырабатывают в шесть дней. Но, когда в следующем году выяснилось, что прибыль недостаточна, Форд заставил рабочих уже новыми темпами, приобретенными во время пятидневной недели, работать снова шесть дней. При этом никакого повышения зарплаты не последовало.

В позднейшие годы и во время кризиса Форд устанавливал не только пятидневную, но даже и трехдневную неделю. Вся тяжесть этого мероприятия целиком ложилась на рабочих, которые должны были, получая заработок за три дня, жить целую неделю и таким образом в среднем получать в день значительно меньше, чем рабочие других предприятий.

Форд особенно требователен, когда дело касается использования каждой минуты труда рабочего. Пять минут лишнего времени, потраченного на завтрак или на перерыв в работе, Форд считает кражей.

Начало работы в его предприятиях происходит в разные дни по-разному. В понедельник первая смена начинает работать в 6 час. 40 мин. утра, во вторник, среду и четверг — в 7 часов утра. Дело в том, что на фордовских предприятиях работают три смены по 8 часов. На обеденный перерыв отведено 15 минут. Так как в сутках только 24 часа, то этот 15-минутный перерыв приходится ввести в 8-часовой рабочий день, и рабочий фактически работает не 8 час., а 7 час. 45 минут. 15 минут Форду приходится оплачивать, и поэтому он принимает все меры, чтобы как-нибудь избежать этой неприятной необходимости.

В понедельник, после воскресного отдыха, первая смена имеет возможность начинать работу на 20 минут раньше. На обед дается 20 минут. Следовательно, из 8 часов 20 минут, которые рабочий проводит на производстве Форд оплачивает фактически только 8 часов труда, а 20 минут перерыва идут уже за счет рабочего.

В пятницу (при пятидневной неделе, когда суббота и воскресенье — нерабочие дни) каждая смена имеет возможность работать на 20 минут дольше, не мешая одна другой.

Таким образом Форд из пяти рабочих дней оплачивает 15-минутные перерывы только в течение трех дней.

В поисках уплотнения рабочего времени на заводе Форда предусмотрено даже время, которое рабочий может бесконтрольно провести в уборной. Для этой цели сидение в уборной сделано наклонным, и рабочий вынужден отправлять свои естественные потребности в полустоячем состоянии. При этих условиях, понятно, никто задерживаться в уборной не станет.

Мы до сих пор говорили о Форде — капиталисте, инженере, дельце. Поговорим о Форде — человеке. Личность автомобильного короля привлекала и привлекает огромный интерес во всех странах мира. Однако вряд ли о каком-либо другом крупном деятеле нашей эпохи существует столько разноречивых мнений, как о Генри Форде. Даже в буржуазном, капиталистическом лагере отдельные группировки по-разному относятся к нему. Одни называют его идеалистом, благородно посвятившим себя служению обществу, другом рабочих, ставящим интересы общего блага выше личных; то, что Форд зарабатывает при этом сотни миллионов долларов, они считают заслуженной компенсацией за его неутомимую работу, организаторский гений и предприимчивость. Другие, наоборот, считают его лицемером и алчным предпринимателем, стремящимся лишь к личной выгоде. Английский писатель Уэллс, например, называет Форда «эгоистом» и человеком «себе на уме».

Группа американской молодежи в своем журнале «Свободная молодежь» пишет: «Мы хотим, чтобы кто-нибудь написал истинную историю Генри Форда, — тогда за его филантропическими жестами обнаружился бы своекорыстный материалист».

Льюис Поль Локнер, бывший секретарь фордовской комиссии мира, либерал и пацифист, уверяет, что, если взять одно из последних изображений Форда и прикрыть бумажкой половину лица, то на нас глянет образ идеалиста, мечтателя, друга человечества, из глаз которого излучается доброта и благоволение. В выражении фордовского лица будет столько благородства, что нас неудержимо повлечет к нему. Но, если обратиться к другой половине лица, то на нас глянет плутоватое лицо пройдохи-дельца, хитрое, скрытное, несколько недоверчивое, слегка циничное.

Написано большое количество книг о делах и поступках автомобильного короля. Вышли в свет его мемуары, но, в сущности говоря, почти нет ни одной книги, в которой была бы объективно описана личность Генри Форда, его истинные стремления, его характер, его будничные поступки.

Большое количество долларов делает Форда притягательной фигурой для посетителей, попрошаек, авантюристов, псевдо-изобретателей, вымогателей и репортеров. За каждым его шагом следят сотни глаз. Форд находится под строжайшей охраной. Доступ к нему прегражден. Форд с посетителями держится неестественно, рисуясь, помня, что он ответственный глава крупнейшего предприятия. Его печатные выступления продиктованы также деловыми соображениями и «интересами фирмы».

Однако, несмотря на разноречивые мнения о личности Форда, все сходятся на одном: это человек дела, сугубый практик, импульсивный, энергичный и самостоятельный в своих решениях.

Высшим законом и мерилом для всех своих поступков он считает «здравый смысл», т. е. кодекс истин и правил среднего практичного стопроцентного американца. Его публичные выступления всегда исходят из защиты вкусов и морали среднего американского буржуа. Его положение крупного миллионера, необходимость защиты интересов крупной промышленности, с одной стороны, а с другой-желание представить себя в глазах общественного мнения поклонником мелкобуржуазной идеологии — приводят его к необходимости маневрировать, лицемерить и создают ему ту противоречивую славу, о которой мы говорили ранее.

Наиболее ярким примером двойственного, неискреннего поведения автомобильного короля может послужить нашумевшая во всем мире история его пацифизма.

Льюис Локнер возмущенно наблюдавший превращение влиятельного вождя пацифизма в военного поставщика, по сей день хочет верить в идеализм Форда, сваливая вину за его поведение на советников, секретарей и духовника.

Вполне возможно, что лично Форд не сочувствует убийству людей. Но как понять мелкобуржуазному либералу Локнеру, что классовое чувство миллионера Форда значительно сильнее его внутренних сентиментальных колебаний. При вступлении Америки в войну Форд, ни минуты не колеблясь, стал поддерживать воинствующе настроенное правительство и отложит свой пацифизм ровно на столько времени, сколько длилась война и нужны были его услуги как поставщика военных материалов.