Ян Карский - Я свидетельствую перед миром

Однако никакой правительственной субсидии Карский не получил и должен был продвигать идею фильма как свою частную инициативу. Кроме того, ему предписывалось выступать с лекциями и писать статьи в польскую, европейскую и американскую прессу.

В Вашингтоне Ян Карский сразу понял: надеяться на то, что фильм будет снят, не стоит, поскольку «Голливуд не расположен затрагивать польскую тематику». Но американцы не забыли отважного поляка, его имя было на слуху, лекции имели успех. Поэтому Чехановский посоветовал ему вместо фильма написать книгу и поручил своему пресс-атташе найти подходящего издателя. Им стал Эмери Ривз. 23 марта 1944 года Карский телеграфирует Станиславу Коту:

Издательство Эмери Ривза, которое продвигало на американский рынок книги Черчилля, Идена, Даффа Купера, хочет выпустить книгу о польском движении Сопротивления, написанную на основе моего опыта. Там полагают, что такая книга произведет сенсацию. Я уже готовлю материалы — предположительно на несколько сотен страниц. Если это состоится, книга сыграет большую пропагандистскую роль. Даете ли Вы с премьер-министром мне разрешение взяться за нее?

Разрешение было немедленно дано. Польское посольство сняло номер-офис в гостинице на Манхэттене, наняло секретаршу-билингва, и Карский, не откладывая, принялся за работу на условиях, поставленных издателем: быстрота, никакой пропаганды, ничего антисоветского, никакой полемики. «Что нам за дело до ваших споров со Сталиным!» Помимо этого, издательство оставило за собой право вмешиваться в текст, чтобы сделать его «более привлекательным», и львиную долю прибыли — пятьдесят процентов потиражного авторского вознаграждения.

15 августа 1945 года Карский отчитывается:

Написание польского текста объемом около тысячи страниц заняло два месяца, перевод и сокращение до четырехсот книжных страниц — еще два; книга была завершена к концу июля 1944 года.

А в частном письме Коту признается, что работал днем и ночью, прерываясь только на еду и сон.

Результат был великолепный. Карский с гордостью сообщает в Лондон, что Ривз и его редактор Уильям Постер, «ознакомившись с рукописью, пришли к выводу, что книга отличается свежестью, хорошей композицией, высоким литературным уровнем и может быть издана с незначительными поправками».

Однако очень скоро Карский убедился, что поправки оказались не столь незначительными, — начались довольно ожесточенные споры. «Американцы хотят выпятить мою личную роль и сделать акцент на приключенческой стороне сюжета в ущерб идейно-политической», — писал он. Ривз усомнился в правдивости некоторых сцен, отличающихся особым драматизмом, и это страшно оскорбило автора. Для разрешения конфликта понадобилось письмо за подписью премьер-министра Миколайчика, удостоверяющее от имени Польской республики подлинность всех фактов, изложенных эмиссаром Карским. Наконец, встал вопрос о «восточном соседе» и участии коммунистов в Сопротивлении. Тут компромисса достичь не удалось. Ривз безжалостно выкинул целую главу, где говорилось об этом.

Карский постоянно советовался с Котом, детально рассказывал ему, как построена книга, что он хотел выразить и какие возникли трудности. «Прошу Вас высказать свои замечания, пожелания, исправления. Мне не хотелось бы допустить ни одной оплошности», — писал он министру. Судя по всему, первоначальный замысел сценария оказал влияние на характер и строение глав, нередко перекликающихся друг с другом.

Книга описывает все пережитое автором с 24 августа 1939-го до 28 июля 1943-го. Последняя глава кончается аудиенцией в Белом доме, которой увенчалась миссия курьера Витольда, и его печальными раздумьями у подножия памятника Костюшко на Лафайет-сквер.

«Автор рассказал только то, что сам видел, слышал и испытал», — настаивал Карский.

Главным достоинством своего свидетельства он считал его честность. Так, в 1982 году, в ответ на предложение главного редактора польского эмигрантского журнала Ежи Гедройца издать его книгу на польском языке он написал:

Наконец-то все увидят, как честно и точно я рассказывал людям в 1943–1945 годах о польском подполье. Все действующие лица и события таковы, какими они были на самом деле. Конечно, я надеялся, что после войны мы вернемся на родину, моя книга выйдет на польском и ее прочтут и оценят руководители и участники Сопротивления.

Когда же под конец жизни Карского, в 1999 году, первое польское издание все же появилось, он предварил его такими словами:

Когда я писал эту книгу в 1944 году, то честно и достоверно пересказал все, что помнил. Но в обстановке того времени не обо всем позволялось говорить.

Конспирация требовала не называть подлинные имена, а подчас и псевдонимы многих выведенных в книге персонажей, изменять названия, не выдавать еще действующие явки и места пересечения границ. В июне 1944 года Карский пишет Коту, что все-таки упоминает много имен:

Это необходимо, чтобы книга не казалась выдумкой. Но имен подпольщиков там, разумеется, нет. Все, что касается Сопротивления — имена, названия, а часто и обстоятельства, — изменены.

А в 1982 году в уже упоминающемся письме Гедройцу уточняет:

Я придумал свою систему шифровки. Например, первая буква вымышленной фамилии всегда соответствует настоящей.

По желанию автора польское издание 1999 года дает множество комментариев, объясняющих, кто и что имеется в виду. Уважая эту его волю, мы также снабдили текст обширным аппаратом.

Ян Карский — или поручик Витольд — стремился прежде всего рассказать союзникам Польши, а потом и всему миру об уникальном феномене польского подпольного государства, подробно и настойчиво описывая его полноценные институты, демократические принципы и подчеркивая, что польский народ признавал только эту власть и не шел на сотрудничество с оккупантами.

Особое место в книге занимает «рассказ о трагедии еврейского народа, о том, как он просил о помощи и не получил ее».

Чем большее время и расстояние отделяет меня от родины и от линии фронта, тем более ужасающей представляется трагедия польских евреев.

Возможно, поэтому он отчасти уступил настойчивой просьбе издателей «написать о борьбе евреев гетто, хотя эти факты не связаны с композицией книги».

Другими важными темами своей книги автор называет реакцию английских и американских государственных деятелей на его сообщения о зверствах оккупантов.

Тем читателям-соотечественникам, которым в 1999 году книга могла показаться слишком антинемецкой, Карский напомнил, что она писалась в 1944 году, когда в нем кипела ненависть к врагу.

Я был переполнен ненавистью к немцам, ненавистью к большевикам. Во мне говорило больное сознание.