Ян Карский - Я свидетельствую перед миром

Главная цель подпольного движения, предполагающего недолгий срок деятельности, — сеять хаос и панику в рядах противника. Для этого требуется проводить как можно больше акций в разных точках одновременно. Секретность и конспирация в этих условиях — задачи временные, а потому второстепенные. И об успехе судят по тому, какой вред удалось причинить врагам, а не по тому, насколько хорошо организована сама подпольная система.

Недооценка фактора времени может обернуться катастрофой. Первые участники польского Сопротивления как раз и пострадали в результате такого заблуждения. С конца 1939 года в Польше действовало очень много военных и политических подпольных организаций, объединявших людей из всех слоев общества. И каждая старалась по возможности расширить поле своей деятельности. Если бы война закончилась в сороковом, как мы тогда надеялись, все их можно было бы бросить в бой в решительный момент, и это была бы немалая сила. Но летом сорокового нас потрясло известие о поражении Франции, и мы поняли, что победы союзников, если она вообще будет, придется дожидаться еще долго. Однако остановить спонтанно разрастающееся подпольное движение было уже невозможно. Началась волна арестов, лишившая нас многих замечательных лидеров. Именно тогда один за другим были расстреляны или отправлены в концлагеря Ратай, Рыбарский, Недзялковский, Домбский и другие. Первыми жертвами стали так называемые «автономные центры», то есть изолированные группы, не примкнувшие к большим организациям. Они могли эффективно работать недолгое время, но война затянулась, а в этих условиях они были обречены на гибель. Гестапо очень быстро расправилось с ними. Вторая половина сорокового и первая половина сорок первого — время страшных потерь, поляки заплатили своей кровью за политические иллюзии, связанные с надеждами на Францию и Великобританию.

Жестокий урок был усвоен. Мы поняли: чтобы продолжать крупномасштабные действия, необходимо полностью изменить систему. Успех и само существование подполья зависели от того, сможем ли мы объединить разрозненные отряды в мощную централизованную организацию. Только такая организация могла распределять финансовые ресурсы и изготавливать несметное количество необходимых для подпольной работы документов. Таких, как удостоверения личности (Kennkarten ), подлинные справки из немецких служб трудоустройства (Arbeitsamt) и множество других бумаг на разные случаи (например, разрешения на поездки из одной области в другую). Военные отряды нуждались во взрывчатке и современном оружии, которое малыми силами, как ни старайся, раздобыть невозможно. Политическим и пропагандистским органам требовались типографии, огромные запасы бумаги и масса работников разных профилей: журналистов, полиграфистов, распространителей. По мере усложнения структуры понадобились люди, которые поддерживали бы связь между разными ее ветвями. А связным нужны были явки, убежища, тайники, склады, помещения для хранения архивов и для встреч. Только большая организация могла обеспечить разделение труда, служащее и всеобщей безопасности, и эффективной работе такого сложного механизма. По мере того как центральная организация консолидировалась, вбирая в себя ближайшие разрозненные группы, те группы, что действовали на периферии, подвергались все большему риску. Они стали чем-то вроде живого щита между гестапо и основным ядром Сопротивления. Как только гестапо нападало на след подполья, оно неминуемо раскрывало эти группы. Удар обрушивался на них, а дальнейшее расследование прекращалось. Так предместья осажденного города принимают на себя вражеские снаряды, не долетающие до центра.

Для гестапо такое положение дел стало неразрешимой загадкой, да и нас самих оно порой озадачивало. Нередко полиция ограничивалось всего одним днем повальных арестов, считая, что и вся организация теперь разбита, уничтожена или обезврежена. А иногда бил тревогу кто-нибудь из арестованных — передавал на волю через специально созданную для таких случаев цепочку, что гестаповцы нашли тайники и теперь им известны имена главных руководителей.

Арестованного допрашивали, требуя сведения о двух-трех лицах, имевших, как он полагал, большой вес в организации, на деле же возглавлявших полусамостоятельный отряд, по заданию которого он работал. Гестапо, таким образом, думало, что поразило цель, а оказывалось в тупике.

Система организованного Сопротивления как продолжения польского государства под управлением правительства в изгнании, состояла из пяти основных структур.

1. Административная структура состояла из главного и областных представителей (делегатов) правительства. Они руководили отделениями (департаментами), соответствующими министерствам лондонского правительства: департамент внутренних дел, финансов, образования и т. д. Задача этого аппарата состояла в том, чтобы осуществлять тайное, подпольное, независимое от оккупантов, управление страной. Так воплощался в жизнь общий принцип неподчинения оккупационным властям. Поляки отказывались признавать правомочность немецкого Генерал-губернаторства, специальный декрет объявлял не имеющими силы все законы и распоряжения, исходящие от немцев [108]. Во избежание хаоса властные полномочия на всей территории страны передавались подпольной Делегатуре.

И очень скоро эта подпольная администрация стала куда более авторитетной в глазах граждан, чем нацистская, опиравшаяся на насилие. Практически в каждом воеводстве, каждом городе и районе был представитель Сопротивления, который обеспечивал власть подпольного государства и поддерживал связь с местным населением. Эти представители были готовы взять на себя управление по всей стране, как только она освободится от захватчиков.

2. Военная структура включала в себя подпольные вооруженные силы. Во главе их стоял верховный главнокомандующий, которому подчинялись командующие воеводств и округов, прерогативы которых на данной территории определялись требованиями военного времени. Они могли издавать постановления и декреты, мобилизовывать население для выполнения тех или иных работ, призывать мужчин в армию. Каждый солдат этой подпольной армии имел те же права и обязанности, что и обычный солдат регулярной армии; так же, как и там, год службы засчитывался ему за два.

Верховный главнокомандующий, хоть это и не было обнародовано, получил от президента Польской Республики особые полномочия, в частности позволявшие ему объявить полную или частичную мобилизацию в тот момент, когда польское правительство в изгнании по согласованию с правительствами союзников отдаст приказ о всеобщем выступлении против оккупантов.