Николай Шубкин - Повседневная жизнь старой русской гимназии

Теперь того же остается ждать и нам, педагогам, против которых наш председатель ведет и устно и через печать самую возмутительную травлю.

28 апреля

Экзамены теперь в полном ходу, но только в VII и VIII классах. В остальных же классах идет еще учение. С наибольшей охотой занимаюсь я в V классе. Тяжелый инцидент с А-вой теперь уже сгладился, и сама она относится ко мне, по-видимому, без всякой враждебности. Остальные же ученицы и раньше относились ко мне хорошо. Но особенно оживляют наши уроки несколько бойких и умных девочек, которые — благодаря той слабой дисциплине, которая царит у меня в этом классе, — чувствуют себя свободно, не выходя, впрочем, из границ благопристойности. Составляем характеристику какого-нибудь литературного героя. Одна ученица «отвечает» и указывает его характерные черты. Другие (чаще всего З-на) возражают с мест, что той или другой черты у него нет. Я обращаюсь к оппонентке и прошу изложить, почему она не соглашается с той характеристикой, какая дается. Та приводит свои доказательства. Другие ей возражают. Я прошу не говорить голословно и тоже доказать свое положение. Происходят небольшие трения. Урок оживляется. Начинает работать самостоятельная мысль. Ученицы привыкают публично высказываться и доказывать свои мысли. Таким образом, сами ученицы содействуют тому, что складывается некоторое подобие литературных бесед, ввести которые я уже давно собираюсь. Если я останусь здесь и на будущий год, надо будет воспользоваться подходящим составом класса и осуществить такие беседы в какой-нибудь более упорядоченной форме. Но при всех таких опытах, конечно, необходимо, чтобы за плечами не стояло такого «начальника», как наш Б-ский, стремящийся только «тащить и не пущать».

29 апреля

Сегодня у нас в городе был «праздник белого цветка». В нашей гимназии продавщицы беспрепятственно продавали цветки, т<���ак> к<���ак> Б-ского не было (он и Ч-ва опять не ходят). Когда же пришли продавать в мужскую гимназию, директор Н-в не пустил их, заявив: «Все это глупости! Я никакого предписания начальства об этом не получал».

1 мая

Учительница Ч-ва опять не ходит в гимназию, и занятия в приготовительных классах совсем стали. А между тем девочкам придется держать конкурсный экзамен для поступления в I класс. Но на это наш председатель, конечно, не обращает внимания и, наоборот, восхваляет Ч-ву в своих корреспонденциях. Сам он тоже то и дело попускает свои уроки. А придя в класс, или занимается сыском относительно преподавания других предметов, или молча сидит, погрузившись в какие-то думы, а когда ученицы, не выдержав, начинают разговаривать между собой, Б-ский обрушивается на них за нарушение дисциплины. Самые занятия его по французскому языку настолько успешны, что ученицы сами сознаются, что в этот год они не только ничего не приобрели, но и позабыли то, что знали раньше (например, в VI классе в прошлом году грамматику проходили на французском языке, а в VII ныне Б-ский занимается исключительно по-русски). Но зато сегодня, придя после нескольких дней «лодырничанья» в гимназию, Б-ский обрушился не на тех, кто пропускает уроки, а на тех, кто давал дополнительные уроки. Строго допросил и меня, не делаю ли я добавочных уроков. Какое преступление, подумаешь!

2 мая

В VII классе был экзамен закона Божьего — первый устный экзамен в присутствии Б-ского. Желая показать свои знания, он не раз вмешивался в спрашивание, задавая, например, вопросы о том, как зовут по именам разных нечистых духов. При выводе баллов оказалось, что он систематически всем понижал балл, за исключением… своей поклонницы В-ской, которой поставил 4, тогда как по отзыву остальных экзаменаторов она едва отвечала на 3. Такое же «беспристрастие» он проявляет и в других случаях. Например, в своих французских работах он наставил всем хороших баллов, выдавая почти все ошибки за «описки». Посмотрим, как он отнесется к работам, например, моих учениц.

Занятия теперь идут у меня только в VI и V классах. Но жара в классе утомляет и учителей, и учениц. А за стенами гимназии так хорошо! Свежая весенняя зелень, первые цветы, первые пароходы! Само собой разумеется, что все наши сентиментализмы и романтизмы на ум не идут. Но в VI и V классах атмосфера все-таки разная. В VI я как-то не могу сдержаться и часто перехожу в раздражительный тон. В V же классе хотя и часто делаешь замечания, но все идет в мирном тоне. Сегодня чуть было не вышел в этом классе инцидент.

После урока я стал разговаривать с ученицами, которые тесной толпой окружили меня. Стоящие в задних рядах начали шалить, бросать бумажки, и одна из них попала мне в голову. Стоявшая тут же классная дама вмешалась тогда в это дело, и после ее окрика шалости прекратились. Началось расследование. Классная дама потребовала выдать виновных, угрожая в противном случае сбавить балл за поведение всему классу. Виновные назвались. Начальница сделала им нотацию и послала ко мне извиняться. Я же лично против этих трех девочек ничего не имел, да и они относились всегда ко мне хорошо. Никакого злого умысла с их стороны, конечно, не было. Поэтому я от души их извинил. Тем дело и ограничилось.

3 мая

В город приехал архиерей. При представлении ему нашего законоучителя П., архиерей в присутствии многих посторонних сказал ему: «В Вашем лице я вижу старца, а мысли-то у Вас молодые». Этот намек, очевидно на его либеральные взгляды, является, вероятно, плодом доносов нашего Б-ского или его корреспонденций в черносотенных газетах. А архиерей, видимо, почитатель их. Еще недавно был нашим законоучителем, равно как и всеми священниками получен циркуляр, гласивший, что духовенство должно быть в курсе политических дел, но при этом следует ознакомляться с ними только в соответствующем освещении, а потому предписывается всему духовенству выписать местные черносотенные газетки, позаимствовав для этого церковные средства. Придется, значит, и гимназии выписывать эти органы человеконенавистничества, т. е. поддерживать ту самую прессу, где нас бранят чуть не площадной бранью и где на каждом шагу заведомо клевещут на нас.

4 мая

Сегодня был «бенефис» самого Б-ского: восьмиклассницы держали экзамен по французскому языку. Экзамен был, как говорят, прямо позорный. Сам Б-ский, не желая показать своего невежества, все время молчал, как будто экзамен был вовсе не его. Спрашивали только учительница французского языка в младших классах и начальница. Вся экзаменационная работа учениц состояла в том, что они переводили одну и ту же статью, причем одна начала, а другие продолжали. Таким образом, даже без всякой подготовки и без всякого знания французского языка они, подготовляясь друг за другом по каким-нибудь «шпаргалкам», могли на память, как попугаи, сделать «перевод». Так, наверно, и было, потому что, когда у них спрашивали разбор и особенно грамматику, ученицы обнаруживали полное невежество и не могли ответить на такие вопросы, которые во II и III классах считаются элементарными. Когда же начали выводить баллы, то оказалось, что Б-ский, желая поддержать свой престиж как преподавателя, наставил, несмотря на такие ответы, хороших баллов, причем у него оказались пятерки даже тем, кому остальные поставили по двойке. Выводил впрочем он не свои баллы, как собирался делать, а среднеарифметические. Ревизор, которому я изложил его претензии, все-таки «разъяснил» его.