Вадим Эрлихман - Стивен Кинг

Два рассказа про молочника можно отнести к жанру черного юмора. В первом молочник Спайк в чудесный летний день развозит клиентам упаковки с молоком и сливками, в которые подмешан яд, — такие уж у него шутки. Во втором двое работников прачечной, упившись в стельку, едут мстить тому самому Спайку, который увел у одного из них жену. Но он опережает их, раздавливая их ветхую машину своим грузовиком. Персонажи — типичные «реднеки» из глубинки, с которыми Кинг рос и работал (отсюда и упоминание прачечной). Если в других произведениях они изображаются обычными и, в общем, неплохими людьми, то здесь это человекоподобные создания, живущие по-скотски и так же умирающие. Для Кинга, которому несвойственно осуждать представителей низших классов, такая позиция не слишком обычна. Но для нее есть объяснение: по мнению ряда кинговедов, оба отрывка являются заготовками для ненаписанного романа, в котором молочник должен был стать не просто хулиганом, а очередным вместилищем инфернальных сил Зла.

«Ужасных» историй в сборнике относительно немного. В рассказе «Грузовик дяди Отто» речь снова идет о дьявольской машине, поработившей старого фермера, а потом и убившей его. Его племянник Квентин, он же рассказчик, обнаружил дядю Отто в постели со свечой зажигания во рту и пятью галлонами солярки в желудке. До этого Отто жаловался, что давно сломанный грузовик по ночам подъезжает к дому и вот-вот доберется до него. Племянник-скептик в это не верит, но вспоминает, как в детстве заглянул в кабину грузовика, и ему «показалось, что грузовик сожрет меня заживо. А потом выплюнет в траву нечто изжеванное, с переломанными костями, раздавленное, как тыква, угодившая под колеса». Отчасти грузовик можно считать и орудием справедливой мести — когда-то дядя Отто с его помощью убил своего компаньона Мак-Катчена. Не исключено даже, что больная совесть заставляет фермера видеть в обычной сломанной машине демона, пришедшего по его душу.

Тот же мотив роковой вещи, убивающей своих владельцев, воспроизведен в рассказе «Обезьяна ». Как-то в Нью-Йорке Кинг увидел у уличного торговца целую стаю плюшевых обезьян, бьющих в тарелки. Их обманчиво-веселый вид показался писателю зловещим — так родился сюжет о спрятанной на чердаке игрушке, каждый удар тарелок которой означает чью-то смерть. Еще в детстве обезьяна погубила мать Хэла Шелберна и его лучшего друга. Он утопил монстра в колодце, но через много лет тот снова явился в дом и едва не убил сына Хэла — отец еле-еле успел удержать тарелки руками. Наутро вместе с сыном он садится в лодку и топит обезьяну в озере. «На этот раз обезьяна исчезла навсегда. Каким-то образом он знал это наверняка... Но Хэл подумал об отдыхающих, которых он даже не знает. Возможно, мужчина со своим сыном, ловящие большую рыбину. «Попалась, папочка!» — вскрикивает мальчик. «Давай-ка вытащим ее и посмотрим », — говорит отец, и вот из глубины, со свисающими с тарелок водорослями, усмехаясь своей жуткой улыбкой, появляется обезьяна».

Рассказ «Отражение Смерти» — явное подражание готическим историям о проклятых предметах. Его герой Спенглер приходит в антикварную лавку, чтобы купить зловещее зеркало Де Ивера: по преданию, заглянувший в него видит отражение Смерти в виде темного силуэта, а затем исчезает. Естественно, маловера постигла та же судьба. Читать такое в сотый раз слегка неловко, особенно после блестящей пародии Честертона «Проклятая книга ». Зато маленький рассказ «Здесь тоже водятся тигры » — чисто кинговский, хоть и напоминает «Вельд» Брэдбери. Маленький Чарли боится идти в школьный туалет, потому что там сидит тигр. Зато с легким сердцем отправляет туда хвастливого одноклассника, а потом и нелюбимую учительницу. Кинг вспоминал, что писал рассказ в память о своей первой стратфордской учительнице, мисс Ван Бьюрен: «Мы ее жутко боялись. Полагаю, если бы пришел тигр и съел ее, я бы пожал ему лапу. Сами знаете, какие они, эти дети».

В «Плоте» четверо тинейджеров, решивших прокатиться на плотике по осеннему озеру, подвергаются нападению странного черного пятна, которое пожирает живьем всех, кто оказывается в воде. Как водится, у каждого из персонажей своя роль — Глупый Задавака, Безвольная Жертва, Осторожный Аутсайдер. По раз и навсегда заведенному Кингом порядку Задавака гибнет первым, оставляя свою девушку Аутсайдеру, который давно втайне желал ее. Происходит волнующая любовная сцена на плоту. Совсем по Фрейду, секс влечет за собой смерть — волосы Ааверн попадают в воду, и чудовище добирается до нее. Что ж, Рэнди не герой — он ногой спихивает несостоявшуюся подругу в воду. В финале он остается на плоту один, в тоске ожидая помощи. Окрестности озера безлюдны, туристы давно разъехались, и спасти мальчика может только чудо.

В лавкрафтовской по духу «Нонне » герой совершает одно убийство за другим под влиянием явившейся к нему невесть откуда девушки-крысы, которую не видит никто, кроме него. Герой рассказа «Восставший Каин» Гэриш — близнец Чарли Декера из «Ярости ». Провалив экзамен, он садится с «магнумом» у окна кампуса и методично расстреливает всех подряд. Оправданием ему служит то же убогое ницшеанство: «Бог сляпал мир по образу и подобию своему, и если ты не жрешь мир, то мир жрет тебя ». Рассказ «Человек, который никому не подавал руки» — еще одна готическая история о проклятии. Его герой Брауэр, проезжая на машине по Бомбею, случайно задавил сына жреца, и тот проклял его — всякий, кому Брауэр пожмет руку, обречен на смерть. В конце концов, устав от такой жизни, он пожал руку сам себе.

Рассказ «Оставшийся в живых » не имеет никаких признаков «ужастика», но при этом по-настоящему кошмарен. Речь в нем идет о хирурге, оказавшемся после кораблекрушения на крошечном островке без пищи и воды. Чтобы выжить, он вынужден в буквальном смысле заняться самоедством — съедает собственную ногу, а потом и вторую. «Я был очень осторожен, — гордо сообщает герой в своих записках. — Я помыл ее тщательно, перед тем как съесть». Попутно он рассказывает о своей жизни, и становится понятно, почему человек, сменивший благородное ремесло врача на торговлю наркотиками, так отчаянно цепляется за жизнь. С нарастающей жутью мы следим, как герой, одурманивая себя героином, по кусочку поедает собственное тело. Вплоть до конца: «У пальцев вкус пальцев — ничего особенного». Здесь Кинг вызывает у читателя самый примитивный страх, основанный на отвращении. Он вспоминает, что перед написанием рассказа консультировался с приятелем-врачом, чтобы выяснить, способен ли человек преодолеть болевой шок, ампутируя собственные конечности. Как ни странно, в маленьком рассказе достоверность важнее, чем в романе, — здесь любые ляпы гораздо легче заметить.