Михаил Гершензон - Избранное. Мудрость Пушкина
- Название:Избранное. Мудрость Пушкина
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «ЦГИ»2598f116-7d73-11e5-a499-0025905a088e
- Год:2015
- Город:Москва-Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-98712-172-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Гершензон - Избранное. Мудрость Пушкина краткое содержание
Михаил Осипович Гершензон – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель.
В том входят три книги пушкинского цикла («Мудрость Пушкина», «Статьи о Пушкине», «Гольфстрем»), «Грибоедовская Москва» и «П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление». Том снабжен комментариями и двумя статьями, принадлежащими перу Леонида Гроссмана и Н. В. Измайлова, которые ярко характеризуют личность М. О. Гершензона и смысл его творческих усилий. Плод неустанного труда, увлекательные работы Гершензона не только во многих своих частях сохраняют значение первоисточника, они сами по себе – художественное произведение, объединяющее познание и эстетическое наслаждение.
Избранное. Мудрость Пушкина - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Негодованье, сожаленье,
Ко благу чистая любовь
И славы сладкое мученье
В нем рано волновали кровь
Представление о душевной жизни, как жидкости, облеклось у Пушкина и в другой образ: жизнь, питающая душу впечатлениями, сама есть вместилище жидкости, откуда душа пьет любовь, ревность и прочее. Этот образ он не раз рисовал целиком; таковы «три ключа», которые поят человека горячей струей юности, волною вдохновенья и холодной влагой забвенья. Обыкновенно он изображает жизнь в виде чаши:
Давно ли тайными судьбами
Нам жизни чаша подана?
Еще для нас она полна;
К ее краям прильнув устами,
Мы пьем восторги и любовь
Пусть остылой жизни чашу
Тянет медленно другой
В составе этого образа всякое чувство, переживаемое человеком, представляется напитком, сладким или горьким, целебным или ядовитым. Так, в стихотворении «А. Шенье» свобода изображена в виде чаши, откуда льется в души целебная влага:
Народ, вкусивший раз твой нектар освященный,
Все ищет вновь упиться им;
Как будто Вакхом разъяренный,
Он бредит, жаждою томим.
Тот же образ, в особенности образ жидкого яда, повторен Пушкиным много раз.
Ты лесть его вкусил, земных богов напиток
В ее объятиях я негу пил душой
Не пей мучительной отравы
Ты пьешь волшебный яд желаний
Он пил огонь отравы сладкой
В ее смятеньи, в речи краткой
По каплям, медленно, глотаю скуки яд
До капли наслажденье пей
И чашу пьет отрады безмятежной
Я хладно пил из чаши сладострастья
Играть душой моей покорной,
В нее вливать огонь и яд
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд
В груди кипучий яд нося
Я пил отраву в вашем взоре
О, если бы тебя, унылых чувств искатель,
Постигло страшное безумие любви,
Когда б весь яд ее кипел в твоей крови
До капли истощив раскаянья фиал
Мои небрежные напевы
Вливали негу в сердце девы
И вот уже с Филином
Веселье пьет она
В таком же смысле Пушкин употребляет глагол «упиваться» (сравн, выше: «Все ищет вновь упиться им» – нектаром свободы):
Упиваясь неприятно
Хмелем светской суеты
Воспоминаньем упоенный
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем
Пред нею, страстью упоенный
новый Гайден
Меня восторгом дивно упоил!
XIV
Наконец твердое состояние духа есть, по Пушкину, как показано выше, холодность и, следовательно, неподвижность духа. Чувство, не изменяющееся в своем составе и не поддающееся воздействию извне, представляется Пушкину отверделым, причем нередко он изображает такое чувство, по аналогии с газообразным, как выделившееся из человека и давящее его извне, то есть как бремя. Так, он говорит:
Твердея в умысле своем
Лежала в сердце, как свинец,
Тоска любви без упованья
в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток
Забот и дум слагая груз
Влача в душе печали бремя
И тяжким бременем подавлен и согбен…
Мучительное бремя
Тягчит меня… влача свою веригу
Не только отдельное чувство твердеет, по мысли Пушкина: неподвижным становится и весь дух в целом. Такое общее состояние духа Пушкин определяет как его окаменение, часто указывая и причину этого явления, именно – убыль тепла:
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь
И наконец окаменеть
Во дни гоненья – хладный камень {146}
На поединках твердый, хладный
Но все прошло, остыла в сердце кровь…
Свою печать утратил резвый нрав,
Душа час от часу немеет
В ней чувств уж нет.
Так легкий лист дубрав
В ключах Кавказских каменеет.
Цветок полей, листок дубрав
В ручье Кавказском каменеет :
В волненьи жизни так мертвеет
И ветреный, и пылкий нрав
Здесь речи – лед, сердца – гранит
Тот их, кто с каменной душой
Прошел все степени злодейства
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас
Для нежных чувств окаменел
Окаменел мой дух жестокий
сердце старика,
Окаменелое годами
К тому ж и без речей рыдающая младость
Мягчит сердца людей
(«Анджело»).
Режь меня, жги меня:
Я тверда, не боюсь
Ни ножа, ни огня
Точное различение трех физических состояний души в поэзии Пушкина не подлежат сомнению. Оно до такой степени привычно ему, что он изображает эти формы и их превращения одна в другую так, как если бы речь шла о явлениях общеизвестных, нимало не подозревая головокружительной смелости своих образов и речений. Он пишет:
А ты, младое вдохновенье,
Волнуй мое воображенье…
В мой угол чаще прилетай,
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь
И наконец окаменеть … {147}
то есть вдохновение – пламенно-газообразно: оно летает; воображение – жидкость: оно волнуется под действием жаркого вдохновения: и вся душа в целом подвержена обычным температурным превращениям жидкости: она остывает в жидком виде, потом все более сгущается, и наконец твердеет. Для Пушкина «огонь душевный» – синоним чрезвычайной подвижности духа, то есть быстрой смены чувств; напротив, твердое состояние души – косность души. Из этого представления естественно вырастает такой образ:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
