Константин Евграфов - Николай Крючков. Русский характер

– В самом деле, – поморщился он. – Какое-то дерьмо.

– Не знаю какое – не пробовал, а вот ты куришь! Готовь ящик коньяка!

Погодин закашлялся, вынул из кармана пачку «Беломора», который курил и Крючков, и протянул ему.

– На, закури мои – и хватит выпендриваться. А то – ящик коньяка!.. Хватит нам и по стопке.

Он заказал еще по рюмке коньяка, они выпили, закурили «Беломор» и стали зачарованно смотреть на море.

– А все-таки жизнь – хорошая штука, Николай Федорович, – сказал артист.

– Прекрасная, Николай Афанасьевич! – подтвердил драматург и подозвал сына. – Олежка, сгоняй, сынок, к ларьку, купи дяде Коле пачку «Беломора», а то он со своими сигаретами здоровье себе погубит.

Через несколько лет Олежка расскажет мне эту историю…

А у Николая Афанасьевича достанет все-таки силы воли в восемьдесят лет, за четыре года до кончины, распрощаться с вредной привычкой.

Черное море было спокойно, а закат необычайно красив. Крючков долго смотрел куда-то за горизонт, а потом решительно сказал Кириллу Столярову:

– Все, старик, завтра на зорьке идем рыбачить. Ты даже не представляешь, какая будет рыба. Это же по закату видно – уж поверь мне, старому рыбаку. Рыба должна просто переть, старик! Ей же деваться некуда!

Наутро Николай Афанасьевич повел Кирилла к старой полузатонувшей барже. Там был такой закуток – вроде отдельного купе в спальном вагоне.

– Я это местечко давно приметил, старик, – объяснил он. – Тут у рыбы вроде пансионата, а ей же утром завтрак подавать нужно – вот мы ее и покормим. Ты садись здесь, а я пройду дальше: мы окружим этот пансионат, так что ей деваться некуда.

Сели. Закинули удочки. Уже и солнышко начало пригревать, а клева как не было, так и нет. На червя не клюет, на мотыля не клюет, лягушкой брезгует, «мыша» в упор не видит…

А солнышко уже припекает, и надежда на улов рассеивается, как утренний туман.

И тут Кирилл видит, как Николай Афанасьевич вдруг решительно встает и сматывает леску.

– Старик, – подходит он к Кириллу, – у тебя мелочь есть?

– Серебром или медью? – не понял Кирилл замысел старшего товарища.

– Давай что есть, – протянул ладонь Крючков.

Кирилл высыпал в эту ладонь всю мелочь, что нашел в кармане. Тогда Николай Афанасьевич зажал ее в кулаке, размахнулся и швырнул далеко в море.

– Если эта сволочь не хочет жрать, что ей дают, – пояснил он, – пусть сама покупает себе все, что хочет. Много чести, чтобы два артиста за ней еще на цыпочках ходили. Глупая рыба! Пошли, старик! Много чести…

И видно было, что он не на шутку обиделся на эту «глупую рыбу».

Однажды Крючкова пригласили выступить перед дипломатами в Министерстве иностранных дел.

Вечер, как всегда, прошел великолепно – аплодисменты, цветы, презенты… И хотя от МИДа до дома Николая Афанасьевича было совсем рядом, он не мог бы унести то обилие букетов, которые ему преподнесли.

Подогнали посольскую машину. Два дипломата с цветами сели сзади, а артиста посадили рядом с шофером, чтобы показывать ему дорогу в хитросплетениях арбатских переулков.

Поехали. И между дипломатами сразу же завязался светский разговор.

– Представляете, – начал один, – вчера в английском посольстве случился невероятный казус: к рыбе подали ножи!

– Это просто невероятно! – ужаснулся другой. – Но то, что недавно произошло во французском посольстве, вызвало у гостей форменное замешательство, все были шокированы: там к вину подали бокалы для шампанского! Вы можете вообразить это себе?

– Ужасно! – согласился его коллега.

Николай Афанасьевич не выдержал и обернулся.

– Конечно, все это ужасно, – подтвердил он. – Но прошу вас никому не рассказывать, что с вами случилось сегодня.

Дипломаты недоуменно переглянулись:

– А что, собственно, с нами случилось?

– Народный артист, лауреат Государственной премии и прочая, и прочая, – сокрушенно покачал головой Николай Афанасьевич, – сидел к вам задницей. – Он слегка дотронулся до руки шофера. – И вы, пожалуйста, никому не рассказывайте. Лады? Ну вот мы и приехали. Спасибо, что проводили.

Вспомним фильм «День счастья», где Крючков сыграл роль портного, который копил деньги, чтобы устроить счастье своей дочери – чтобы у нее были модные платья, богатая свадьба, солидный муж. И когда эта любимая дочка удирает с моряком-курсантом, он бросает свое дело: не для чего больше и деньги копить.

Этот образ портного, в котором уживаются два человека: один – щедрый, другой – скупой; один – мудрец, другой – недалекий, Николай Афанасьевич часто вспоминал в своих рассказах, когда речь заходила о сложности персонажа, образ которого должен раскрыть актер. И часто рассказывал при этом притчу тоже о портном, испытавшем однажды прелести счастливой жизни. Только у этого портного не было дочери, ради которой можно было бы копить деньги. Но цель у него все же была.

Этот бедный портной сутками, не разгибаясь, вкалывал в своей убогой мастерской, чтобы только свести концы с концами, а в конце недели наскребал доллар, чтобы купить лотерейный билет на счастье. Но за полтора десятилетия счастье ему так и не привалило.

И вот как-то под вечер, когда он уже собирался закрыть свою мастерскую, у двери остановился шикарный лимузин, из него вышли два джентльмена и поздравили его с выигрышем в пять миллионов долларов. Портной возблагодарил Бога, запер свою мастерскую, а ключи забросил в бузину.

Он снял себе номер в лучшем отеле города, приобрел костюмы от лучших мастеров Европы и Америки, взял на содержание несколько фотомоделей, ведущую с телевидения и стал привыкать к великосветской жизни. Чтобы войти в круг бизнесменов, купил акционерное общество, кусок железной дороги и ранчо. Он пил, играл на скачках и в казино, подхватил три неприличных болезни, и у него провалился нос.

Через год он спустил все пять миллионов и еще остался должен налоговой службе. Больной, несчастный, он вернулся в свою убогую мастерскую и быстро отвык от великосветских привычек. Но осталась привычка каждую неделю покупать лотерейные билеты. Зачем? Он и сам не знал. Он не знал теорию вероятности, но своим умом дошел, что такая удача, которая однажды выпала ему, больше повториться не может.

И что же? Через два года к двери его мастерской подъезжает тот же лимузин и те же два джентльмена поздравляют его с первым призом в пять миллионов долларов. И тогда измученный болезнями портной с трудом встал из-за машинки и зарыдал.

– Господи! – взмолился он. – Ну почему опять именно мне выпало снова пройти через все это?!

…Николай Афанасьевич объяснил, чем привлек его образ экранного портного. А что же он нашел в портном из притчи? Здесь ведь нет ни драматургии, ни характера – слепой случай. Когда мы читаем в сказке: «Откуда ни возьмись – волк!» – нас совсем не интересует, откуда он все-таки взялся. Ведь ясно сказано: «Откуда ни возьмись», и нам этого объяснения вполне достаточно. Такова уж природа устного народного творчества. В художественной литературе каждое действие, каждый поступок, реплика, жест должны быть логически оправданными, иначе тебе не поверят ни читатель, ни зритель.