Виктор Бакин - Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Ребенок прорывает цепь и бросается в зрительный зал с букетом цветов, вручает его Юрию Петровичу Любимову. Юрий Петрович берет мальчика на руки, целует и показывает зрителям.

Оказалось, что это внук Владимира Высоцкого, носящий его имя! Как-то он сказал родителям: «Я еще маленький, у меня нет фамилии, я просто Вова. Но когда подрасту, я стану Владимиром Высоцким!»

Наконец долгожданное для многих Постановление:

«Правда», 24 мая 1989 года

Президиум Верховного Совета СССР рассмотрел и удовлетворил просьбу Любимова Юрия Петровича о восстановлении его в советском гражданстве.

Любимов никаких эмоций по поводу возвращения гражданства не выразил. Очевидно, его не удовлетворяла формулировка – «удовлетворил просьбу». Ему бы хотелось выступать не в роли просящего, а диктующего: «Они объявили меня врагом народа. Пусть отмываются, пусть сперва восстановят мое честное имя…» В интервью израильскому журналу «Калейдоскоп» он назвал одним из условий своего возвращения упразднение ненавистной ему советской власти. Потом выдвинул требование увольнения директора театра Н. Дупака, с которым вместе зачинал Театр на Таганке в 1964 году. Это была месть человеку, резко осуждавшему позицию Любимова в эти годы. Давид Боровский однажды заметил: «У Любимова фантастическая память. Но память на отрицательное». Злая память хранила инцидент 1968 года, когда Любимов пригласил Макса Леона и Жана Вилара на просмотр «Живого», но Дупак остановил прогон: нельзя, мол, показывать неутвержденный спектакль иностранцам. Тогда художественный руководитель обозвал директора «стукачом», а теперь лучшими эпитетами для Дупака стали «директор-идиот» и «личность политизированная».

Любимов не понимал в прошлом, не понимал и сейчас того, что Дупак постоянно выполнял роль «буфера» между строптивым режиссером «Таганки» и чиновничьим аппаратом. В этот период, несмотря на жесткое давление власти, мучительные сдачи и пересдачи каждой постановки, «Таганка» обрела и своего рода «покровительство» среди некоторых высокопоставленных представителей аппарата. Директор «Таганки» в те годы прикладывал титанические усилия, чтобы заручиться поддержкой властей. Он прекрасно понимал, что в сложившихся социальных обстоятельствах нужно вести тонкую дипломатическую игру – это единственный шанс для выживания и работы «Таганки». Любимов же склонен был видеть в Дупаке конформиста. Увы, не имея директором человека со столь тонким политическим чутьем и столь не склонного к разжиганию конфликта, «Таганка» едва ли просуществовала столь долго. Вспыльчивый, резкий, не умеющий подстраиваться Любимов был слишком тяжелым испытанием для нервов властей предержащих.

Еще в 1977 году Любимов хотел быть единоличным хозяином в театре. Тогда не получилось. Вспоминает Н. Дупак: «13 января 1977 года Юрий Петрович вошел ко мне в кабинет и говорит: вы либерал, вы распустили артистов, дверь в кабинет у вас всегда открыта – проходной двор. Я хочу сосредоточить всю власть в театре в одних руках и быть директором и худруком. Со всеми я уже согласовал». Согласовал, но не все: Дупака, который многие годы верой и правдой ведал всеми финансовыми и хозяйственными делами «Таганки», вопросами посещаемости – всем «менеджментом и маркетингом», убрали, но вместо него поставили Илью Когана. В горкоме партии понимали, что нельзя позволить сосредоточить всю власть в театре в руках Любимова. Смена «шила на мыло» не принесла удовлетворения Любимову, и через некоторое время Дупак вернулся в театр. И вот вновь пришло желание сосредоточить всю власть в театре в своих руках… Дупак мешал Любимову в его планах реорганизации коллектива. И значит, должен был уйти. Труппа, которой Дупак верно служил все эти годы, дружно его предала. На месте Дупака труппа хотела видеть Губенко, но тот отказался, поскольку уже понимал, что их взгляды с Любимовым на многие вещи все сильнее и сильнее расходятся.

И еще от «неполитизированного» Любимова: «Пока войска в Литве – нога моя не коснется порога так называемого Союза нерушимых республик свободных», «пусть вернут Сахарову Трижды Героя…»

Из дневника В. Золотухина: «Мы готовы простить ему все заблуждения и скитания, лишь бы хозяин вернулся в дом. Более того, слыша весьма нелестные отзывы о его постановках на Западе, его скандальном и неприличном поведении уже с западной публикой, – нам больно и стыдно… Он нужен России, он нужен нам, и мы готовы, мы хотим, чтоб он скорее вернулся домой. А он выставляет требование за требованием. И напоминает старуху из сказки Пушкина – «Сказка о золотой рыбке». То одно требование, одно условие, потом другое. И у нас впечатление, что он просто не хочет возвращаться, а мы его тянем, тянем…»

Сразу же после Указа Н. Губенко подал заявление о своем уходе с поста художественного руководителя театра, чтобы довести до конца возвращение Любимова в театр.

В конце 1989 года Н. Губенко становится министром культуры СССР. Это был второй случай после А. Луначарского, когда советским министром культуры становился деятель искусств. В следующем году Губенко продолжил свое политическое восхождение – стал членом ЦК КПСС и вошел в Президентский Совет. Несмотря на свою колоссальную нагрузку, он продолжает играть в театре.

19 декабря 1989 года в газете «Известия» было напечатано сообщение: «На общем собрании коллектива Ю. Любимов единодушно избран художественным руководителем. Ему передал бразды правления Николай Губенко – нынешний министр культуры СССР, который, однако, не покинул родную труппу. Высокие государственные обязанности он намерен совмещать с актерскими. В ближайшие полтора года Любимову предстоит выполнять контракты, подписанные за рубежом».