Наталья Тендора - Изольда Извицкая. Родовое проклятие

После замужества Изольды они со Славой больше не виделись. По гороскопу Слава был Скорпионом — сильный знак. И по тому здоровью, которое ему дано, он прожил бы лет до ста. Но ему помешали. О его знаке еще написано, что никогда не пойдет на пролом в любви. Если его не любят — просто отойдет в сторону. Гордый очень. Так и случилось. И в то же время Слава был очень простой. Его вся улица любила — с каждым поздоровается, поговорит. Иначе, как Славочкой его никто и не называл. И Изольда такая же была. По натуре они очень подходили друг другу — оба мягкие, добродушные. С уважением ко всем относились, абсолютно ко всем.

Когда я его потеряла, лишилась не только брата, но и друга, который был ближе, чем родители и все подружки, вместе взятые. Он был старше всего ничего — на полтора года. Когда мы с ним росли, были неразлучны, как иголка с ниткой. Куда бы он ни пошел, всюду брал меня с собой. Так было и в техникуме. Я туда поступила чуть позже и даже друзей брата знала лучше, чем своих ребят по группе, — сколько вечеров прошло в нашем доме… Позже работала техником-химиком, а затем и инженером на «Корунде».

А у Славы, видимо, судьба была такая невезучая. Когда он в техникуме учился, в 43-м году поступил, познакомился с девушкой. Ее звали Галя Тимошкина. Они встречались и долго дружили. Потом Слава в институт учиться уехал. И ему друзья написали, что она встречается с Павлом Маркетантовым, замгорисполкома. На том их переписка и закончилась. И когда Галя выходила замуж за Павла, днем получила от Славы письмо. Да такое, что волосы на голове рвала. И если бы к этому моменту не расписалась, то вряд ли бы вышла за Павла замуж. Судьба этой девушки тоже оказалась трагической. Она умерла в родах. Пришли с мужем с рынка, и ей стало плохо. Пока он побежал в больницу, которая была совсем рядом, в то время «неотложек» еще не было, Галя и ребенок умерли, не дождавшись врачей. Через год Павел вновь женился, а Слава не мог забыть ее несколько лет, пока не встретил Изольду. А когда расстался еще и с ней, уже не смог ни с кем соединить свою жизнь…

Как оказалось, во многом виноваты наши родственники, наведшие на брата порчу, его родной дядя. Заболел Слава в 1966 году после того, как они были у него в Ленинграде. Врачи так ничего и не смогли определить. Он и на съемках головной болью страдал так, что приходилось вызывать врачей делать ему уколы.

Уверена, что проклятие коснулось и Изольду. И сделано все было на них двоих, чтобы не быть им вместе. Зависть всему виной. Родственники безумно ревновали и завидовали — к профессии, к тому, что племяннику досталось от жизни столько таланта, успеха и счастья, а в возлюбленные — такая потрясающая девушка — красивая, чудная, звезда экрана. Не все могут справиться со своими страстями, порой даже самые близкие люди.

Они их погубили и даже знать не хотели, что за подобные «дела» их ожидает тяжелейший удар по судьбе, — Бог им даже детей не дал, не было у них и особого счастья, везения. А вскоре они расплатились — вслед за Славой ушли в мир иной. И это родной дядя… Я много думала об этом, не в силах постичь природу этой напасти, и вскоре поняла, что папина родня так до конца и не смога принять маму, бесприданницу. Родственники с папиной стороны, все как на подбор, были достаточно зажиточными людьми. Они не хотели брать невесту из бедности, но папа очень любил маму и женился на ней против воли родни. В этом причина их мести. По жизни он к ней относился исключительно хорошо, и все же что-то всегда стояло между ними.

Мы с братом были крещеные. Крестили нас в церкви, которая находилась в Черном селе. Однако и это не помогло. Проклятие позже коснулось и меня, и мамы. И я, и она тоже страдали головной болью. Порой лежали «замертво». Я так мучилась, что неделями валялась, и никакие лекарства не в силах были помочь. Вылечила меня бабушка. А маму вылечили целительницы. Значит, что-то такое было…

А у Славы в свидетельстве о смерти написано «отек легких, отек мозга», затылочной его части. Когда он снимал в Москве документальный фильм, а к тому времени ему уже нельзя было никуда выезжать — он постоянно падал в обморок. Эти припадки были схожи с приступами эпилепсии, видимо, опухоль давила на мозг…

Когда я была последний раз у него в Ленинграде на майских праздниках в 1972 году, он при мне терял сознание три раза. Первый раз на полчаса. Сразу отключался, стоило ему о чем-то задуматься. Самый невинный вопрос мог привести его к подобному приступу. Не зная, я спросила: где у него партийный билет. И он отключился. Потом, когда он пришел в сознание, признался, что хорошо поспал, не подозревая, что с ним было на самом деле. Второй раз, когда ему опять нужно было что-то вспомнить, он не приходил в сознание уже три часа! Я вызвала «скорую», врач долго сидела, думала, что он вот-вот очнется, но так и не дождалась. Он пришел в сознание нескоро. И вновь очнулся довольный: «Как хорошо я поспал. Как мне хорошо стало». Потом он потерял сознание уже почти на шесть суток! Страшно вспоминать. Пять суток он полностью «отсутствовал» и только на шестые сутки пришел в себя. Мы снова вызвали «скорую». Его даже боялись брать в больницу.

Если бы мы тогда взялись его лечить у бабушек, то спасли бы. Но мы тогда об этом не знали. Сейчас, если можно было бы все исправить, я умереть бы ему не дала. Последний раз он пришел в себя, когда я всю ночь простояла на коленях перед иконой, читая молитву Пресвятой Богородице и моля Бога, чтобы он его спас… И Слава пришел в сознание.

Вот именно по этому пути нужно было идти. Сегодня я даже благословение имею от церкви на лечение больных, а брата тогда не спасла… Сейчас я знаю, что обладаю неким даром. Узнала я о нем так: у дочки моей подружки заболела дочь. Они и в больнице лежали, и всех врачей обошли… А с девочкой все хуже и хуже, умирает. Пришли к нам, и я над ней почитала молитвы. И ребенок поправился! Так я узнала, что могу помогать людям. Когда у другой подружки племянница тяжело болела, я молитвами вылечила и ее. Сходила в церковь. Призналась батюшке на исповеди, что молитвами спасла несколько детей. И получила от него господне благословение. Могу на глаз определить болезни человека, наведенную на него порчу. Человека видно, когда он больной. Когда человек сам не свой, в лежку лежит, не знает, что с ним творится, — это на него напускается… С таким человеком всегда должен быть поясок, на котором с одной стороны — «живые помощи» (они отгоняют все), а на другой — воскресная молитва (она изнутри спасает). Его нужно всегда с собой носить в кармашке, воскресной молитвой внутрь, и дорожную иконку при себе иметь. Молиться Богородице, призывать Ее себе в помощь. Она всесильная. Поможет.

Переписка попала ко мне после смерти брата, в 1973 году. Я поехала и контейнером забрала из Ленинграда все его вещи. И этот «сейф» тринадцать лет не трогала. Потому что у нас так было заведено: не твое — не трогай. И я в него не лезла. И вот только когда ко мне из музея пришли, я открыла и всю эту переписку обнаружила. Какие поэтичные письма! В каждом из них бьется нерв этой удивительной любви. Видимо, переписка не зря выжила, пережив полвека, дошла до наших дней. Как часто сегодня приходится слышать, что настоящей любви больше нет. Те, кто так говорит, пусть прочтут эту переписку — поймут, что ошибаются…