Юрий Шутов - Анатолий Собчак. Отец Ксении, муж Людмилы

Деятельность одного из них, как говорят, потомственного мыслителя (папа тоже был профессором), может служить образцом ортодоксального, безответственно-дерзкого мошенничества. Он на самом старте перехода страны к «рынку» провернул гениальную по простоте и исполнению многомиллионную аферу с банковским кредитом. Этот профессор умудрился «надуть» эстонских банкиров, недальновидно причисливших себя почти к европейцам и поэтому высокомерно презревших способности «недоразвитого азиата». Ошибка стоила им нескольких миллионов, но уже не рублей, а долларов, благонадежно осевших за границей на корреспондентском счету нашего скромного университетского наставника студенческой молодежи. Эту акцию возмездия невостребованный социализмом задрипанный интеллектуал-индивидуалист совершил через махонький кооперативчик, зарегистрированный им в стенах бывших петровских коллегий, ставших Ленгосуниверситетом. Прибалты попросили Собчака защитить от академического грабителя эстонский банк в тогда еще едином государстве. «Патрон», разобравшись, был в легком шоке от удачливости «университетского коллеги». После чего в приступе завистливой мимикрии с трудом подавил сознание своего бесспорного, как он считал, превосходства над всеми учеными вообще и быстро приблизил мошенника к себе, назначив на должность с обязанностью консультировать и правом поденно грабить, но уже в государственном масштабе.

Вскоре по внешнеэкономическим делам мне предстояла поездка в Нью-Йорк. Среди прочего, нужно было посетить штаб-квартиру Мирового Торгового Центра, который тогда возглавлял мистер Тацолли. Этот Центр объединял примерно 230 крупнейших городов, расположенных в разных частях света, и имел общий банк коммерческих и иных данных по всем показателям, определяющим состояние рынка. Вхождение Ленинграда во всемирную единую компьютерную информационную сеть было крайне необходимо, если мы хотели всерьез и на равных заниматься самостоятельно внешней торговлей. После чего дурить городскую власть всяким гофманам будет практически невозможно, ибо, к примеру, мировые закупочные цены на какой-либо требуемый городу товар высвечивались бы на экране ленинградского монитора уже через несколько секунд. И это не единственное преимущество и возможности городов, объединенных Мировым Торговым Центром. В мою же задачу входило выяснить условия регистрации нашего мегаполиса.

Мистер Тацолли принял меня в своем рабочем кабинете под крышей огромного небоскреба Нью-Йорк-сити и, неотрывно следя за тонкой дымной струйкой, кружившейся над предложенной мне чашечкой кофе, бесстрастно сообщил, что лицензия в Ленинграде уже давно оформлена на имя очень понравившегося ему господина Шлепкова, к тому же профессора. Произнеся это, мистер Тацолли резко оторвался от созерцания кофейного Везувия и вопросительно сфокусировал на мне сквозь толстенные стекла очков свой довольно тяжелый, немигающий взгляд. При этом он блаженно улыбался.

Мое искреннее изумление было настолько сильным, что потребовалось значительное усилие, прежде чем продолжить разговор. Лихорадочно соображая, пришлось, скрадывая время, безотрывно пить обычно не употребляемый мною, к тому же несладкий, кофе. Чтобы не удивить уже самого мистера Тацолли, мне, как представителю официального Ленинграда, спешно требовалось найти объяснение столь странного незнания сообщенного мне факта. Сам поиск объяснения явно смахивал на возникшие трудности при братании незнакомых «детей лейтенанта Шмидта», описанные Ильфом и Петровым, поэтому пришлось вкрадчиво наплести главе Центра, что мне это, якобы, достаточно хорошо известно, но наше руководство хотело бы теперь зарегистрировать вторую лицензию, уже на имя самого городского Совета. Мистер Тацолли, смыв с лица улыбку блаженного, вежливо сообщил мне, что дважды лицензия в одном и том же городе зарегистрирована быть не может. Его всемирно известной и уважаемой организации совершенно безразлично, на кого оформлена единственно возможная лицензия — на частное или юридическое лицо. Проинформировав, он резко поднялся из глубокого кожаного кресла, которое облегченно вздохнуло. Затем, машинально проведя рукой вдоль застегнутых пуговиц пиджака и брюк, дал мне понять, что его, к сожалению, уже где-то ждут. Пришлось откланяться и убраться вон.

Минут двадцать я слонялся в нижнем огромном холле этого небоскреба и пытался вникать в смысл каких-то вывесок, пока не заметил вышедшего из лифта «гостеприимного» Тацолли. Удостоверившись, что он уехал, я вновь поднялся к нему в офис, где уже знакомой секретарше посокрушался о поспешном отъезде ее шефа, не дождавшегося моего возвращения. Затем, подарив матрешечный сувенир из России, попросил, разумеется, для экономии времени шефа, показать регистрационный материал моего родного города. То ли матрешка ей понравилась, то ли сама моя просьба показалась секретарше естественно-безобидной, в общем, она, не переставая улыбаться, быстро нашла тоненькую аккуратную папочку с надписью «Ленинград», которую я не только смог внимательно просмотреть, но и сделал ксерокопии нужных мне документов. В этой папке было много любопытного. Расстались мы с секретаршей очень довольные друг другом.

Из скопированных документов следовало, что скромно оплачиваемый профессор Шлепков из ленинградского Политехнического института им. Калинина всего за каких-то жалких 90 тысяч долларов оформил на свое собственное имя лицензию о регистрации в нашем городе филиала Международного Торгового Центра. Среди прочих документов имелось ходатайство на бланке ленинградского городского Совета народных депутатов с просьбой к мистеру Тацолли оформить эту регистрацию на частное лицо. Это ходатайство было подписано тогда уже не работавшим заместителем бывшего председателя исполкома. А 90 тысяч долларов за Шлепкова, как явствовало из копии банковского поручения, внесла некая немецкая фирма, зарегистрированная в городе Эссене, ФРГ.

Мне в свое время довелось недолго жить в этом западногерманском городе, столице Круппа. Там у меня остались приятели. Однако по моей телефонной просьбе найти эту фирму они так и не смогли.

Возвратившись домой, в отчете о командировке я подробно описал Собчаку портрет первого городского «монополиста», получившего «эксклюзивное» право на источник нужной Ленинграду всемирной коммерческой информации. Без ее знания любому проходимцу предоставлялась широчайшая возможность обворовывать жителей буквально при каждой закупке товаров и продовольствия за границей. Причем независимо от того, кто ее оплачивал. «Патрон» долго не мог понять механизма грабежа, а когда дошло, тут же распорядился найти и пригласить «профессора-монополиста».