Виктор Кожемяко - Виктор Розов. Свидетель века

У русского человека вот есть квартира, еда, дети в садик устроены. Ему говорят: «Вася, пойдем сегодня по 100 тысяч заработаем, сутки всего-навсего». А он говорит: «Да, знаешь, у меня вроде все есть, я уж собрался рыбу ловить, сговорился с товарищем. Нет, пойду рыбу ловить, клев пошел. Знаешь, так клюет, так клюет…» Вот пришел, принес, да принес не чего-нибудь, а сазана, да такого огромного – и пошла писать губерния! И он забыл, что его соблазняют ста тысячами.

Вот это наш русский человек. Ему нужен достаток, но еще обязательно что-то для души. И раньше в деревнях песни могли петь в свободное от работы время. Или пряжу пряли и пели. Дивно, поэтично. Сам это помню по временам моего детства, я живал в деревне. Тогда очень нелегкая жизнь там была, и все равно. Конечно, если теперь ткачихи в Иванове едят комбикорм, как я в газетах прочел, то это ж невозможно… Больно думать, сколько русских и людей других национальностей сейчас бедствует, сколько измученных, обездоленных в нашей стране. Достаток надо всем обеспечить. Золотой же крючок, думаю, все-таки мы не возьмем взаглот, чтобы душу из нас не вытащили.

Да, территорию нашу они разрушили, но это еще не самая большая беда. Если сохранится наша душа, то и территория либо снова воедино соберется, либо устроится так, что на ней всем будет хорошо. И экономику наладим. Но вот если им удастся вынуть из нас духовный стержень, все пойдет именно так, как они задумали. Останется тогда на этих просторах 15–20 миллионов индивидов, которые будут жить, как живет привилегированная часть там, а остальные – будут пастись на привязи и щипать травку, да вкалывать, как рабы, дергать то, что им повелят. Вот на каком рубеже мы сейчас стоим. И на этом-то рубеже мы победить обязаны.

В.К . А как вы относитесь к утверждениям, что не что-нибудь иное, а антисемитизм составляет существо характера русского народа? Помню, и вас обвинили чуть ли не в склонности к антисемитизму…

В.Р. Это вопрос очень сложный и болезненный. На Руси антисемитизм при царе был. Моя теща, которая умерла в прошлом году в возрасте 102 лет, прошедшая гражданскую войну вместе с мужем, вместе с войсками красными, она видела результаты еврейских погромов, и она много раз говорила: самое страшное, что ей довелось за долгую жизнь видеть, – это еврейские погромы, когда маленьких деток брали и били об стенку головой.

Что говорить, это ужасно. К сожалению, антисемитизм, хоть не в таких, конечно, чудовищных проявлениях, есть и у нас сегодня. Но есть и сионизм. И эти силы между собой сталкиваются, не будем закрывать на это глаза. Но вот обвинять в антисемитизме весь народ русский… Это нелепость, злая нелепость!

Увы, с подобными нелепостями и мне приходится встречаться. Я приведу вам два примера. Повторяю, я интернационалист, потому что для меня все люди, если говорить об их национальном происхождении, абсолютно равны. И вот написал когда-то пьесу «В поисках радости», из нее сделали фильм «Шумный день». Там приходят к мальчику две девочки, в которых он влюблен – в ту и в другую. Мальчику 15 лет, девочки Фира и Вера. И вдруг получаю письмо: «Вы антисемит, как вы могли назвать гадкую девочку Фира». Меня это поразило невероятно. Я, конечно, не ответил на письмо, глупость какая-то. Вера ведь такая же девочка, тоже не очень хороша. И мальчик кричит им вслед: «Все Фиры и Веры – дуры без меры». Нет, Вера – это ладно, пускай будет плохая, а Фира (то есть Эсфирь) ни в коем случае не может быть плохой. Вот видите, какой подход.

Второй случай. Я напечатал в газете «День» воспоминания о своих друзьях, о людях, с которыми встречался. У меня там разных национальностей люди были – и грек, и грузин, и евреи, и русские… Появляется заметка: как это Розов мог в газете «День» написать о евреях, евреи перевернулись в гробу. Думаю: ну русские, наверно, остались спокойно лежать на своем месте… На это я тоже не отвечал, потому что глупости человеческой, равно русской или еврейской, нет предела.

В.К. Крылатым стало ваше определение «холуяж» применительно к поведению определенной части интеллигенции, предавшей по существу свой народ. А как смотрите на нашу интеллигенцию сегодня? Способна ли она все-таки выполнить роль истинного просветителя народа, мудрого советчика, поводыря?

В.Р. Я смотрю на сегодняшнюю интеллигенцию, конечно, по-разному, потому что она разная. К сожалению, много таких, которые руководствуются непонятными мне корыстными целями. Хотя какая, казалось бы, может быть у интеллигенции корыстная цель. Вот ты писатель, корыстная цель одна – написать хорошо. И ты пляшешь: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Вот высшая награда. «Ты сам свой высший суд. Всех строже оценить сумеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, взыскательный художник?» Да, все знал товарищ Пушкин, все знал.

Кстати, мне очень не нравится, что нас переименовали в господа, я не могу этого терпеть и сам таким обращением никогда не пользуюсь. Затем герб старый опять, знамя старое. К чему это? А некоторым нравится, довольны, приветствуют. Ну это к слову…

Так вот, о писательской оценке и самооценке. Астафьев получил премию под названием «Триумф». Он очень талантливый человек. Но войну, Великую Отечественную войну, показывает в последнее время с одной стороны. Если можно так выразиться, с грубой, грязной, жестокой и т. д. Вроде бы оно и правильно. Все это было, война есть война. Но он как бы забывает, во имя чего она нами велась, что это все было необходимо для спасения Родины, то есть матери нашей. Ведь если ты хочешь спасти свою мать или спасти своего ребенка, ты готов горло врагу перекусить.

В.К . Наверное, для многих Родина уже не мать, нет у них чувства Родины. Другие не осознают нависшую сейчас над нами опасность, третьи просто устали… Вот вы, Виктор Сергеевич, ведь не молодой человек. Скажите, что дает вам силы для такой активной борьбы?

В.Р. Я не хочу жить в скотском обществе. Не хочу, чтобы мои дети, внуки, правнуки жили в скотском обществе. Криком кричу и буду кричать: не хочу!

Верно, многие устали. Порой можно слышать: да отстаньте вы с вашей историей, с вашей победой, с вашей борьбой. Эту, довольно большую числом, часть нашего общества важно подбодрить и оживить. Чтобы пополнить ею ту часть, которая хочет жить по-человечески, а не по-скотски. Вот я свою задачу так и вижу: будить и не давать уснуть.

Я ни в какой организации не состою. У меня индивидуальный окоп. Но в стране, где все очевиднее опасность лишиться самой этой страны, я не могу быть одинок.

В.К. А чувствуете какие-то реальные результаты своих усилий? Есть ли, по-вашему, желанный отзыв в обществе на подвижнические усилия истинных патриотов и радетелей в защиту России, русского народа, культуры русской? Еще раз вспомню Лакшина. Одна из самых тревожных его статей заканчивается все же так: «Россия, по моим наблюдениям, не собирается отдавать Богу душу, рассеиваться по другим народам и терять имя… Катафалк заказывать рано». Прошло два года. Что сказал бы он, на ваш взгляд, сейчас?