Виктор Кожемяко - Виктор Розов. Свидетель века

В.К. : Неизвестно, куда мы идем. То есть куда ведут. Хотя догадаться можно – отнюдь не к хорошему, не к лучшему…

В.Р. : Получается для многих, даже для большинства, бессмысленность жизни. Очень остро ощущаю эту бессмысленность!

Я бы еще и поэтому предложил обратиться сейчас к периоду нэпа. Изучить как следует все документы того времени. Была частная собственность, была государственная. Но у общества была также идея, большая советская, социалистическая идея, которая его объединяла и вела. Вообще на протяжении всей нашей советской истории благороднейшие идеи человечества – идеи добра, справедливости, равенства и братства – играли очень большую роль. В том числе во время самой великой войны – Отечественной. Идея Родины, которую нельзя не защищать, даже ценой собственной жизни. Потому что она, Родина, – выше и дороже.

В.К. : Я хотел о вашей малой родине спросить. О Костроме. Вот вам исполняется 85 лет, и многое ведь за эти годы с Костромой связано. Что она для вас? Тянет ли душу туда? Что при встрече в душе возникает?

В.Р. : Ну это возникает, наверное, у каждого человека. Там, где ты рос, где духовно родился, а Кострома именно моя духовная родина, потому что физически я родился в Ярославле, но жил там совсем немного.

В Костроме я впитал все лучшее, что мне внушалось, начиная с матери и отца. Друзья мои дворовые, школа, книги, которые читал, Волга, Молочная гора… Этот охватывающий душу простор!

В.К : Вы давно были там последний раз?

В.Р. : Да нет, совсем недавно с Надей, женой, были. Не упускаем ни малейшей возможности побывать. Знаете, это душу питает. Это – родное, особенно родное и близкое. Без этого, наверное, русскому человеку нельзя. Трудно.

В.К. : Чувство Родины в большом и даже великом смысле начинается, видимо, все же с так называемой малой родины?

В.Р. : У меня – да. А за всех говорить не берусь. Очевидно, для других наций их родина – это тоже Родина. И тоже есть любовь к Родине, какое бы государство ни было. Я-то считаю: у англичан, французов, японцев, китайцев, вьетнамцев, испанцев – да кого ни возьми, у всех свои корни. Единственная страна, которая не имеет своих корней, – это Соединенные Штаты Америки. Вот она, по-моему, не может быть в полном смысле родиной. Там родиться, конечно, можно и всю жизнь можно находиться там, но…

Я много раз бывал в Америке. И встречали меня там хорошо. Но я всегда чувствовал, что для людей это – просто место жительства. Именно так: место жительства, а не Родина. Потому что Родина – это для индейцев, но их уже нет фактически, я видел их только, так сказать, штучно – они в своих резервациях.

Да, у американцев, в моем понимании, нет Родины. И американская психология, очевидная государственная психология, она игнорирует чувство Родины. Думаю, что и наши разногласия больше всего на этой почве. Мы цепляемся за свою Родину, и мы не хотим быть Америкой, то есть страной без Родины. Это, на мой взгляд, вопрос очень важный! Ведь испанцы не отдают свою Испанию, и англичане не отдают свою Англию, французы – свою Францию и даже какая-нибудь маленькая Голландия, или Дания, или Бельгия… Во всех этих странах я бывал, и везде чувствуется дух Родины.

В.К. : А у нас? Что же происходит у нас? Раствориться хотим?..

В.Р. : Идет атака, чтобы истребить у нас чувство Родины. Уже территорию разбили, военный приоритет Америки безусловен – им только сейчас не хватает убить этот наш русский дух. Вот и идет разложение русского духа всеми способами. С одной стороны – жвачкой, рекламами всякими, пропагандой всего заграничного, а с другой – искусством западным, то есть в основном американским, кино. Всегда с погонями, всегда с убийствами и часто с безнравственностью. Это – самое главное!

В.К. : Да, убийство русского духа…

В.Р .: Покушение на русский дух. Его растлевают всяко. В том числе материально. Смотри, дескать, вон тот человек получает сколько – и ты можешь, если будешь делать то-то и то-то. Пусть и грязное, подлое, мерзкое. Ой, даже говорить об этом не хочу… Выброшен же лозунг: каждый отвечает за себя сам и живет в одиночку, а государство вроде вообще ни за что не отвечает.

Наше общество в этом отношении было гораздо более справедливое. Хотя мы жили всегда скромно, но во всяком случае обеспеченно. Мы знали, что 14-го зарплата, и она была – 14-го, а не 15-го.

В.К. : Не искушали нас «золотым тельцом». А теперь он воздвигнут в полный рост.

В.Р. : Брошен «позолоченный крючок», на который клюют люди. И все делается, чтобы они поглубже его заглотили.

В.К. : Погубят нас этим вконец, как вы думаете?

В.Р. : Испытание нам выпало суровое. Очень суровое! Испытание на сытость.

В.К. : Пожалуй, в чем-то оно еще пострашнее, нежели испытание голодом.

В.Р. : Бесспорно, бесспорно.

В.К. : Дух или заплывает салом, или разлагается, растлевается.

В.Р. : Я до 36 лет жил бедной жизнью, иногда очень бедной, голодал, и одеться не во что было. Но, как уже говорил, я был счастливым. Это парадокс, однако это – реальность.

В.К. : Вы мне рассказывали о счастье, испытанном тогда после мхатовских спектаклей…

В.Р. : Великое было счастье и радость – любимые театры. Книги, конечно. Музыка, выставки, да и все окружение… Свое представление о ценностях было. Идет нарядно одетый человек – ты смотришь: ах, как красиво! Но, кроме этого ощущения, что идет красиво одетый человек, ничего и нет. Не то что: вот мне бы так!..

В.К. : То есть зависти не возникало?

В.Р. : Никогда.

В.К. : Вот это – свойство души.

В.Р. : Конечно, душа так должна быть устроена. Но это еще и следствие воспитания. Потому все мои друзья, костромичи, они были такие. Сейчас осталось нас только двое – Катя Шелина и я.

В.К. : А она кто?

В.Р. : Она окончила пищевой институт и стала крупным специалистом по этой части. Другая девочка, ее подружка, – тоже…

В.К. : Это ваши одноклассники?

В.Р. : Да.

В.К. : И вы с одноклассниками все время поддерживали отношения?

В.Р. : Постоянно. Собирались у нас дома, накрывали стол, говорили, пели…

В.К. : И кто были эти люди?

В.Р. : Порядочные все люди. Во-первых, трудящиеся. И потом, надо сказать, многие вышли в крупные государственные фигуры. Вон Игорь Волнухин заведовал какими-то очень ответственными приборами на военных кораблях. Изобретал. Его хоронили с воинским салютом. Федя Никитин в подмосковном Калининграде был главным инженером, занимался металлом, который делали для спутников и космических кораблей. Тоже не шутка! Кирилл Воскресенский окончил военную академию и стал преподавателем высшего артиллерийского училища. Наталья Воскресенская, его сестра, – текстильщица, работала на фабрике в Костроме, потом ее перевели в Иваново, а потом в Смоленск, где она заведовала огромным комбинатом текстильным. И затем – в Министерство текстильной промышленности, на какую-то очень высокую должность.