Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

Казалось бы, это совершенно очевидная необходимость, так как общество уже стонет от преступлений малолеток. Опыт западных стран, так любимых нашими «демократами», в которых уже давно преступники привлекаются к ответственности с двенадцати лет, подтверждает это. Но, кажется, и на сей раз демагогия «правозащитников» побеждает, и при этом никто не задумывается, что потерпевшие — тоже люди и их тоже надо защищать. Древние говорили: «Кто щадит виновных, тот наказывает невинных». Однако у нас защищать предпочитают несовершеннолетних преступников. Ведь понятно, что двенадцатилетнего ребёнка, убившего другого просто так, от нечего делать или ради любопытства, уже ничем в современных условиях не перевоспитаешь, не сделаешь другим. Более того, безнаказанность неизбежно порождает в таком преступнике вседозволенность, а это путь к обязательному рецидиву. Но государство, общество всё-таки должны защищать нормальных людей, а не нравственных уродов, люди не должны страдать и гибнуть только из-за гуманных соображений по отношению к малолетнему преступнику. Значит, неизбежно напрашивается один вывод — необходима обязательная изоляция такого преступника. Пусть изоляция будет — с учётом малолетства — комфортной для него, но она должна быть. Этим, во-первых, мы хоть на время защитим общество от преступника, во-вторых, неизбежная изоляция, может быть, не всегда, а из ста случаев только в одном, но сыграет роль сдерживающего фактора для другого потенциального малолетнего преступника. Давно нужно было понять, что никакая душеспасительная беседа с малолетним убийцей или штраф для его родителей ещё никогда не удержали ни одного из них от совершения следующего преступления, причём, как правило, более тяжкого.

Ко всему этому хочу добавить, что проблемы уголовного наказания — это проблемы не только уголовного кодекса и судьи, который определяет меру наказания, это, конечно, и социально-психологическая проблема личности преступника. Несомненно, есть люди, для которых, к примеру, сам факт отбывания наказания в виде содержания в колонии-поселении является тяжелейшей мерой, более строгой он просто не выдержит, но есть и такие, для которых и цепи на руках и ногах лишь забавная игрушка. Опять-таки не могу не привести ещё одно изречение древних римлян: «Один нуждается в узде, другой — в шпорах». А поэтому обязательным, без всякого исключения, элементом судебного следствия должно быть проведение судебной социально-психологической экспертизы каждого подсудимого. И только от её результатов суд должен иметь право определять как вид уголовного наказания, так и его меру. Более того, от её результатов должно зависеть и решение вопроса о возможности применения так называемого упрощённого порядка судопроизводства, предусмотренного уголовно-процессуальным законом, к конкретному преступнику. Нельзя на откуп судьям отдавать право единолично решать вопрос о мере наказания без учёта результатов социально-психологической экспертизы.

В заключение этого раздела ради справедливости не могу не сказать (не в оправдание) о том, что в описываемые времена всё больше искушений стало появляться и для работников милиции. Безденежье, резкое ухудшение материального обеспечения не могло на них не сказаться — и посыпались преступления, ими совершаемые. Не миновало это и Архангельскую область. Попался на взятке начальник Беломорского райотдела милиции Северодвинска. На моей памяти ранее таких случаев не бывало.

Криминализация части милиции, методы, которые она стала употреблять в разборках между хозяйствующими субъектами, — как и само участие в таких разборках — породили немало горьких анекдотов о ней, которые отнюдь — и это надо признать — не беспочвенные. Вот пара из них:

«Почему, если на Западе в офис врываются люди в масках и с автоматами, то это — ограбление, а у нас — ОМОН?»

«Вчера была задержана группа бандитов-оборотней. Они охраняли правопорядок, возвращали владельцам угнанные автомобили и жили на семь тысяч рублей в месяц».

Но, кажется, ещё страшнее было то, что в конце 80-х и в начале 90-х годов началось бурление и в рядах самой милиции, начался её развал. Этому способствовало огромное количество материалов о «плохой» милиции в газетах, на ТВ и радио. Конечно, милиция тех лет была далеко не образцовым правоохранителем, но создавалось впечатление, что публикациями её преднамеренно пытались добить, чему, конечно, способствовала чехарда с министрами внутренних дел, устроенная Ельциным. Он всё искал абсолютно послушного ему человека, способного по его указке на любое преступление против общества, против страны. Милицию всё чаще стали привлекать к борьбе с массовыми недовольствами людей, попытками народа защитить свои интересы. Но и работники милиции, поддавшись веянию времени, всё чаще стали публично выступать в защиту своих «милицейских» интересов. Нередко это приобретало форму открытого бездействия по отношению к своим обязанностям по охране общественного порядка и борьбе с преступностью. В этой связи вспоминаю статью участкового инспектора милиции В. Губенко, опубликованную 4 ноября 1989 года в газете «Комсомольская правда». Эта статья была предметом повсеместных неорганизованных обсуждений в милицейской среде. А чего стоит массовый митинг работников милиции в защиту своих прав на Дворцовой площади в Ленинграде в том же 1989 году! Не обошли публичные акции и архангельскую милицию. Наиболее запомнившаяся из них — голодовка в феврале 1989 года следователя А. П. Евсеева и оперативника А. А. Меджиняна, которые разместились в палатке, поставленной у ограды сквера напротив здания Главпочтамта. К подобным событиям можно отнести и «демарш» ранее уже упомянутого мной Бурдова, который с частью личного состава своей роты решил протестовать против своих непосредственных начальников.

Конечно, всё это происходило на фоне громадья всем известных событий в стране 80-х-90-х годов. Не обошли они и Архангельск. Здесь, на мой взгляд, они проявились прежде всего в выборах депутатов всех уровней по-новому, приватизации-при-хватизации госсобственности, возне вокруг строительства атомной тепловой станции в Архангельске (многие на этом сделали себе карьеру, стали известны), назначении сверху главой администрации области А. А. Ефремова — губернатора, как подхалимно именовали его СМИ и различные приближённые. Должность губернатора в области была введена при И. Ф. Михальчуке в 2009 году. Области явно не везло на губернаторов, в отличие от многих настоящих губернаторов царского времени.

Начиная от А. А. Ефремова — неожиданно, в результате интриг «там, наверху» (о чём откровенно писали газеты того времени) назначенного указом Ельцина главой администрации области, — все они, в том числе Киселёв, Михальчук, оказались случайными, слабыми руководителями, которые ничего не дали региону. Всё шло само собой, независимо от того, кто из них был у власти, точно так же, как если бы их вообще не было «у руля».