Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

Когда я, вернувшись в Архангельск, поделился с Г. А. Мамонтовым (начальник областной службы медицинских вытрезвителей, которую через несколько лет подчинили отделу ООП) впечатлениями об Онеге, он мне, в свою очередь, рассказал, как вместе с работником политотдела УВД В. В. Барановым, находясь в командировке в Онежском районе, приехал в один из лесопунктов района, где для встречи с ними должны были собрать рабочих лесопункта — фактически же собралось всё население, поскольку визит милицейских начальников в то время для них был невиданной редкостью, — и вошли в помещение с людьми, местный участковый сдуру заорал: «Встать! Смирно! Шапки долой!» Все как один, включая начальника и секретаря парторганизации лесопункта, вскочили, сдёрнули шапки, вытянули руки по швам и на приветствие Мамонтова чуть ли не по-солдатски хором ответили: «Здравствуй-те!» Это, конечно, была отрыжка советского раболепства, и это плохо. Однако в наше время не каждый спешит встать даже при входе президента страны, что иной раз видишь по телевизору.

О работе милиции в Коноше в части, касающейся службы ООП, можно рассказывать часами и в основном о том, как местные милиционеры охраняли и конвоировали арестованных и задержанных. К этому следует добавить, что побеги у них случались чуть ли не каждый месяц и мои командировки в Коношу были обусловлены как раз подобными ЧП. А чтобы иметь представление о том, как здесь охраняли и конвоировали преступников, расскажу об одном из эпизодов.

Так, в один из дней планового прибытия вагонзака дежурный, даже не выяснив количество прибывающих арестованных, как всегда, послал к вокзалу дежурную автомашину ГАЗ-69 («козлик») с одним милиционером. За рулём сидел второй милиционер. Оказалось, что прибыло 14 арестантов, но милиционеров это не смутило. Запихав всех в машину, рассчитанную максимум на 7 человек, включая место водителя, они (16 человек, что достойно книги рекордов Гиннесса) благополучно доехали до райотдела. Здесь всех цепочкой повели в комнату для задержанных. Естественно, цепочка растянулась, по крайней мере, метров на пятнадцать, чем и воспользовался один из арестантов, находящийся в середине цепочки. Он просто по пути шагнул в незапертую дверь туалета и прикрыл её за собой, а как только замыкающий цепочку милиционер протопал мимо, спокойно покинул здание райотдела и скрылся.

Утром следующего дня по сообщении о побеге я уже был в райотделе, пересмотрел расстановку сил и средств по поимке беглеца, заставил выставить дополнительные наряды, и буквально через несколько часов он был задержан, причём так же смешно, как и сбежал. В доме, где была организована засада (наряд которой даже не удосужился предварительно осмотреть дом), преступник спрятался в шкафу, но несколько часов такого сидения оказались столь мучительными, что он предпочёл выйти из шкафа и сдаться. И такая «доблестная» работа в райотделе была системой, которую несколько лет невозможно было сломать, потому что руководство УВД наказывало местных начальников очень редко, исходя из того, что, если наказывать за все безобразия по всем линиям работы отделов милиции, то каждый милицейский начальник постоянно имел бы десятки взысканий. Да, это ненормально. Но следует заметить, что имели место и объективные причины, когда начальники банально вынуждены были нарушать установленные требования.

Пинежский район с первого посещения запал мне в душу, прежде всего красотой природы. Поэтому здесь я побывал несколько раз и в частном порядке. Проехал район вдоль и поперёк на автомашине, а на вертолёте облетел многие его спелеологические достопримечательности. Видел поросшие хвойными лесами горы, их крутые белоснежные гипсовые склоны, глубочайшие карстовые провалы, бродил среди ажурных, причудливых по формам гипсовых и ангидритовых камней. Каждый такой образец как украшение в виде некой абстрактной фигуры можно поставить на стол в квартире или холле солидного офиса, не говоря уж о минералогических музеях.

Побывал я и на знаменитой Красной Горке (несколько домиков на горе), расположенной недалеко от посёлка Пинега. Здесь в полуразвалившемся монастырском здании, окружённом безобразными хозпостройками, располагался женский психоневрологический интернат. Недалеко находился такой же, но мужской интернат, из которого на женский постоянно совершались «набеги». Как следствие в течение года население женского интерната увеличивалось. Правда, далеко не все новорождённые выживали. И, как нам рассказал сопровождавший нас участковый, в интернате вечно путались в численности больных и в их именах и фамилиях.

В первый же свой приезд в Пинежский район — а это было в феврале 1984 года — мне удалось побывать и в Верколе, на родине Ф. Абрамова, умершего в 1980 году. Был и на другой стороне реки Пинеги, где находился Веркольский монастырь, а в нём — школа-интернат для детей младших классов. На всю эту школу было два учителя: Александр Борисович Степанов (он же директор) и его жена.

Степанов очень гостеприимный, доброжелательный человек. Показал учебные классы, мастерские с очень богатым набором оборудования, с дерево- и металлообрабатывающими станками. К тому же он оказался мастером на все руки и умел делать из различных материалов массу интересных и забавных штучек. Он много знал, много видел и много рассказывал.

Так получилось, что со Степановым мы стали хорошими приятелями. А началось с того, что однажды он, будучи в Архангельске у сына, пришёл ко мне в гости: мы посидели за столом, поговорили обо всём на свете. Дружба длилась более 15 лет. Я даже ездил к нему на охоту в частном порядке, а он заходил ко мне, когда бывал в Архангельске, и иногда приезжал на празднование моего дня рождения.

Где-то в конце 90-х годов с его сыном случилась беда: попал в дорожную аварию, стал инвалидом 1-й группы и вскоре умер. Всё это не могло не сказаться на Степанове, он замкнулся, перестал приезжать в Архангельск, а вскоре, кажется, уехал на родину, в Донбасс.

Центр Пинежского района — поселок Карпогоры, а посёлок Пинега, который и дал название району, в царское время был уездным городом. Мне часто приходилось бывать в Пинеге, и посёлок мне всегда нравился какой-то своей ухоженностью и доброжелательностью жителей. Любопытно было читать в газете «Архангельские губернские ведомости» за 1889 год — несколько номеров газеты хранятся у меня, — что на весь 1889 год по городу Пинеге были запланированы муниципальные доходы и соответственно расходы на сумму в 4022 рубля 70 копеек.

Запомнился случай по одной из командировок в этот район, когда мы отрабатывали район бригадой, поставив задачей проверку работы участковых инспекторов на их участках и помощь им в решении проблемы со служебными помещениями и их оборудованием.