Борис Соколов - Ленин и Инесса Арманд

Город, где произошла последняя встреча влюбленных, – это, скорее всего, Закопане – известное курортное местечко в Татрах. Приезд туда двух туристов-иностранцев в разгар сезона не мог вызвать никаких подозрений. Именно Закопане упоминал Ленин еще в конце апреля в письме социал-демократу Г. Л. Шкловскому в качестве одного из мест, где он может провести лето. Но в конце концов они с Крупской остановились в Поронине. Поездка же в Закопане (или какой-то другой город) для свидания с Елизаветой К. делался под предлогом встречи с тем же Ганецким, чтобы Надежда Константиновна ничего не заподозрила. А через несколько дней после свидания, 28 июня 1914 года, прозвучали выстрелы в Сараево, поразившие наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Вскоре разразилась Первая мировая война. Связь между Лениным и Елизаветой К. оборвалась.

Лиза переехала во Францию, а вернуться в Россию смогла только в 1916 году. До нее доходили слухи, что после начала войны Ленин был арестован австрийскими властями, но потом его отпустили в Швейцарию. Как-то раз в парижском кафе на Монпарнасе Елизавета К. случайно увидела Ганецкого. Вот как она запомнила эту встречу: «Он делает вид, что не узнает меня и, по-видимому, даже не очень доволен встречей. Но я подхожу к нему без всякого стеснения и говорю: «Вы здесь?» – «А почему бы нет?» – «Да ведь вы же были в Австрии и, кажется, в дружбе с австрийскими властями. Как же это вы попали сюда? А где Ленин?» – «Как я попал в Париж? Это мое дело. А что касается Ильича, то он поживает превосходно. Он в Цюрихе. Могу вам дать его адрес, т. е. адрес, по которому ваше письмо дойдет до него». – «Правда ли, что он был арестован в Галиции?» – «Совершеннейшая истина. Только благодаря мне он смог выскочить невредимым из этой грязной истории». И «товарищ Ганецкий» рассказывает мне, что, узнав, что Ленин арестован как «русский шпион» в небольшом местечке в Карпатах, он отправился туда, – к счастью, вовремя, чтобы вырвать Ильича из рук полицейских. «Я приехал как раз, когда бедного Ильича допрашивали. Я прервал допрос и добился освобождения Ленина. Мне удалось его спасти». – «Но позвольте, как же это вы, польский социал-демократ из русской Польши, могли вмешаться в дела австрийской полиции, да вдобавок во время войны?» – «У меня в Австрии есть очень влиятельные друзья. Они вмешались в Вене, и правительство дало приказ не тревожить больше Ленина и дать ему выехать в Швейцарию». – «Странно!» – «Ничего удивительного. В Вене знали, что Ленин – против царизма. А враги наших врагов – наши друзья. Ленин делает то, что всякий русский революционер и интернационалист обязан делать: он пользуется случаем, чтобы раздавить царизм». – «Да, но победа Германии может раздавить также Россию, Францию и Бельгию». – «Что же делать? Приходится выбирать. Германия выше всех других во всех отношениях, и ее рабочее движение неизмеримо выше всех других». И «спаситель» Ленина спешит откланяться».

Конечно, трудно сказать, насколько точно двадцать лет спустя Лиза передала свой разговор с Ганецким. На нее могли повлиять позднейшие публикации о финансировании большевиков со стороны Германии и Австро-Венгрии, беседы на эту тему с Алексинским – одним из инициаторов обвинений против Ленина в шпионаже в пользу Германии. Елизавета К. сама отмечает, что когда в 1916 году вернулась в Петроград, то рассказала о разговоре с Ганецким одному своему приятелю (уж не Алексинскому ли?). Тот в ответ указал ей на одну немецкую журнальную статью о «пораженческой пропаганде», организуемой германским Генеральным штабом среди русских и украинских социалистов, и об аресте Ленина в Австрии. Однако вместо этого последнего сюжета в журнале было белое пятно цензурной вымарки.

А уже после войны в одном французском сборнике документов Елизавета натолкнулась на секретный доклад германского Генштаба, составленный еще в 1911 году. Там излагался план организации беспорядков в стане потенциальных противников – в России и во французской Северной Африке, причем эти беспорядки должны были быть подготовлены заранее и иметь «руководящую голову», чтобы сковать часть неприятельских сил в период войны. После знакомства с этим документом Лиза, по ее утверждению, прозрела. Ей все стало ясно: «Приготовляясь к войне, Германия и Австрия готовились не только в военной области, но и в политической. Для этого германское и австрийское правительства поощряли деятельность русских революционеров. Чтобы держать их под своим контролем, австрийское правительство (по соглашению, разумеется, с Берлином) пригласило через посредников (Ганецкий!!) Ленина переехать в 1912 году в Австрию – «работать против царизма». Арест Ленина в ноябре 1914 года (в действительности – в августе. – Б. С. ) был произведен только для того, чтобы вынудить у него письменное заявление и формальное обязательство сделать все от него зависящее, в целях «военного поражения царизма». С этой минуты Ленин больше не был свободен в выборе направления. Имя Ганецкого во всем этом более важно, чем все те имена, которые упоминались до сих пор в связи с этим, доныне столь таинственным делом…»

Елизавета К. была убеждена, что именно из переезда Ильича в Австрию «вытекают, с роковою логикой, все последующие события: арест Ленина австрийцами, его вступление в контакт и сотрудничество с правительством Вильгельма II, его возвращение в Россию в знаменитом пломбированном вагоне, захват им власти, самая абсолютная диктатура, которую знал мир и которой Ленин обладал в течение коротких лет, чтобы перейти затем с кремлевского трона на колясочку для паралитика и до самой смерти остаться неизлечимым душевным больным».

Ну, насчет «письменного заявления» и «формального обязательства» – это, я думаю, чисто женские фантазии. Лиза наверняка была очень огорчена, что любовник так и не перебрался поближе к ней, в Финляндию или Скандинавию, а на два года засел в далеком галицийском захолустье. Вот и придумала, что пригласила его туда австрийская разведка, дабы вредить России. А потом арестом даже вынудила от Ленина своего рода подписку об агентурном сотрудничестве в целях «военного поражения» его родины.

Все это мало похоже на правду. Во-первых, Ленин был слишком осторожный и умный человек, чтобы оставлять столь серьезную улику против себя. Ведь в случае, если бы «письменное обязательство» попало в прессу, его репутации и в международном, и в российском социал-демократическом движении был бы нанесен смертельный удар. Неслучайно даже во время разразившегося в 1917 году скандала в связи с обвинениями Ленина и большевиков в шпионаже в пользу Германии ни одного документа, прямо уличающего Владимира Ильича и им подписанного, так и не было обнародовано. Во-вторых, и это главное, австрийским, равно как и германским властям, совсем не нужно было от Ленина и других революционеров каких-либо формальных обязательств, какие обычно требуют все разведки мира от своих агентов. Агент, да еще работающий исключительно за денежный интерес, всегда ненадежен. Его в любой момент могут перекупить конкурирующие разведывательные службы. Иное дело – люди, действующие в соответствии со своими убеждениями. На них, по крайней мере, на какой-то период, пока обстоятельства не вынудят к смене убеждений или основных противников, можно положиться с большей надежностью. Австрийские власти прекрасно знали, что главным врагом Ленина и его партии является не австрийский кайзер и венгерский король Франц Иосиф I, а русский царь Николай II. И в искренности этой части программы большевиков никто не сомневался. Австрийцы вполне благожелательно смотрели на деятельность на своей территории организаций, боровшихся с царским правительством. Например, в той же Галиции нашла приют польская Боевая организация во главе с Юзефом Пилсудским, свершавшая террористические акты и экспроприации в Королевстве Польском, которое тогда было частью Российской империи. Самым нашумевшим делом польских боевиков стало ограбление почтового поезда на станции Безданы в сентябре 1908 года, которое возглавлял сам Пилсудский. Прямо же финансировать польскую «боевку» правительство Франца Иосифа стало только с началом мировой войны, когда Пилсудскому было позволено сформировать польские легионы в составе австрийской армии.